Сергей Никитин

С мармеладом в бороде
К своему папаше
Плыл медведь в сковороде
По кудрявой каше.

Над землей арбуз летит.
Он чирикает, свистит:
"Я горчица, я лимон,
Я закрылся на ремонт.

Я - тирьям-тирьям - коляски,
Две усатых свистопляски".
Босиком, гурьбой, бегом
Ловит ветер сапогом.

По реке бежит буфет,
В нем лежит большой секрет.
Он снимается в кино, -
Всем понравится оно!

Аиои

(ст. Д. Сухарева)

Аиои, Аиои, Аиои...

В японском странном языке
сть слово хрупкое до боли:
Аиои, Аиои, Аиои...

В нем сухо спит рука в руке,
В нем смерть уже невдалеке,
И нежность в нем - не от того ли?
Аиои, Аиои, Аиои...

А в странном русском языке
сть выражение: пуд соли.
Аиои, Аиои, ои...

И двое съели соли пуд
И одолели долгий путь,
И все свои сыграли роли.
Аиои, Аиои, Аиои...

А если двое - я и ты,
Так это вдвое теплоты.
Переругаемся - и в путь,
И без согласных как-нибудь
Свой пуд беззубо дожуем,
Глядишь, вдвоем и доживем:
Аиои, Аиои, ои...

В японском странном языке
сть слово хрупкое до боли:
Аиои, Аиои, Аиои...

Александра

(ст. Ю. Визбора и Д. Сухарева)

Не сразу все устроилось,
Москва не сразу строилась.
Москва слезам не верила,
А верила любви.
Снегами запорошена,
Листвою заворожена,
Найдет тепло прохожему,
А деревцу - земли.

Александра, Александра,
Этот город наш с тобою,
Стали мы его судьбою,-
Ты вглядись в его лицо.
Чтобы ни было вначале,-
Утолит он все печали.
Вот и стало обручальным
Нам Садовое кольцо.

Москву рябины красили,
Дубы стояли князями,
Но не они, а ясени
Без спросу выросли.
Москва не зря надеется,
Что вся в листву оденется,
Москва найдет для деревца
Хоть краешек земли.

Александра, Александра,
Что там вьется перед нами?
Это ясень семенами
Крутит вальс на мостовой.
Ясень с видом деревенским
Приобщился к вальсам всенским,
Он пробьется, Александра,
Он надышится Москвой.

Москва тревог не прятала,
Москва видала всякое,
Но беды все и горести
Склонялись перед ней.
Любовь Москвы не быстрая,
Но верная и чистая,
Поскольку материнская
Любовь других сильней.

Александра, Александра,
Этот город наш с тобою,
Стали мы его судьбою,-
Ты вглядись в его лицо.
Чтобы ни было вначале,-
Утолит он все печали.
Вот и стало обручальным
Нам Садовое кольцо.
Вот и стало обручальным
Нам Садовое кольцо.

Алло

(ст. Т. Жирмунской)

Междугородняя, алло!
Соедините нас друг с другом,
С внезапным холодом тепло,
Почти что Север с дальним Югом.

Соедините с тенью свет,
Соедините шепот с громом,
С ее вопросом мой ответ,
Все малое со всем огромным.

Междугородняя, прошу
Соединить затишье с ветром,
С парашютистом парашют,
День с вечером, письмо с ковертом;

Соединить с иглою нить,
Двадцатый век с двадцатым веком,
Грусть с радостью соединить,
А человека с человеком.

Баллада о Викторе Хара

(ст. Ю. Визбора)

Я вам песню спою об одном гитаристе,
Он чилийских мальчишек был вожак и кумир,
Я вам песню спою об отважном марксисте,
Он играл на гитаре, а слушал весь мир.

Но представьте себе, что и эта гитара
Для фашистов страшна, будто совесть земли.
В сентябре на допрос взяли Виктора Хару
И гитару его на допрос увели.

Чтоб бежать он не смог - его крепко связали,
Чтобы жить он не мог - расстреляли в ночи,
Чтоб играть он не мог - ему руки сломали,
И у песен, ребята, есть свои палачи.

С голубых Кордильер открываются дали,
Океанские ветры звенят, как струна.
А гитару его сапогами ломали -
И гитара поэта бывает страшна.

Неоконченный век превращается в старый,
Но не все его песни, увы, хороши.
И сама по себе не играет гитара,
А дана человеку, как голос души.

Так играйте ж, друзья! Бейте в ваши гитары!
Воскрешайте шеренги великих имен!
Чтобы в ваших руках руки Виктора Хары
Продолжали бы песню грядущих времен.

Баллада о королевском бутерброде

(ст. А. Милна, перевод С. Маршака)

Король - его Величество,
Просил её Величество,
Чтобы её Величество
Спросили у молочницы:
"Нельзя ль доставить масла
На завтрак королю?"
Придворная молочница
Сказала: "Разумеется.
Схожу, скажу корове,
Покуда я не сплю!"

Придворная молочница
Пошла к своей корове
И говорит корове,
Лежащей на полу:
"Велели их Величество
Известное количество
Отборнейшего масла
Доставить к их столу!"

Придворная корова
Ответила спросонья :"Му-у!
Скажите их Величествам,
Что нынче очень многие
Двуногие безрогие
Предпочитают мармелад,
А также пастилу!
Король его Величество,
Наверно, будет рад!
Му-у!"

Тотчас же королева
Пошла к его Величеству
И как бы между прочим
Сказала невпопад:
"Ах, да, мой друг, по поводу
Обещанного масла...
Хотите ли попробовать
На завтрак мармелад?.."

Король воскликнул: "Глупости!"
Король сказал: "О, Боже мой!"
Король вздохнул: "О, Господи!"
И снова лег в кровать.
"Ещё никто, - сказал он, -
Никто меня на свете
Не называл капризным...
Просил я только масла
На завтрак мне подать!"

На это королева
Сказала: "Ну, конечно!"
И тут же приказала
Молочницу позвать.
Придворная молочница
Сказала: "Ну, конечно!"
И тут же побежала
В коровий хлев опять.

Придворная корова
Сказала: "В чём же дело?
Я ничего дурного
Сказать вам не хотела.
Возьмите простокваши
И молока для каши,
И сливочного масла
Могу вам тоже дать!"
Придворная молочница
Сказала: "Благодарствуйте!"
И масло на подносе
Послала королю.

Король воскликнул: "Масло!
Отличнейшее масло!
Прекраснейшее масло!
Я так его люблю!
"Никто, никто, - сказал он
И вылез из кровати, -
Никто, никто, - сказал он,
Спускаясь вниз в халате, -
Никто, никто, - сказал он,
Намылив руки мылом, -
Никто, никто, - сказал он,
Съезжая по перилам, -
Никто не скажет мне, что я
Тиран и сумасброд
За то, что к чаю я люблю
Хороший бутерброд!"

Баллада о том, как Георг IV попал в эту балладу

(ст. В. Левина)

Eго величество Георг под номером четвертый
Любил охоту, женщин, грог и увлекался спортом,
Но всех сильней была в нем страсть совсем иного сорта:
В балладу, страсть, мечтал попасть король Георг четвертый.

Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.

Гремит на рыцаре жилет и прочие доспехи,
А славы и впомине нет -скромны его успехи.
Хотя в бою и за столом, и выжимая гири
Мечтает только об одном король Георг четыре.

Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.

Вот собирает мудрецов и вопрошает рыцарь:
- Скажите же в конце концов, как славы мне добиться?
А не дадите королю полезного совета,
Я в крепость Тауэр велю отправить вас за это!

Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.

Наверно, мудрым был ответ, коли Георг четвертый
Немедля снял стальной жилет и латы сбросил к черту,
И к Вальтер Скотту он верхом в шотландской юбке мчиться,
Чтоб рядом с ним в балладе той однажды появиться.

Чтоб барды прославляли в балладах короля,
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.
Ай-ла-ли-ли-ли -ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.

Георгов разных до него на свете было много,
Но помнят люди одного - четвертого Георга.
А что о нем дошло до нас, что знаем про него-то?
Сопровождал он как-то раз поэта Вальтер Скотта.

И барды прославляли в балладах короля,
Ай-ла-ли-ли -ли-ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.
Ай-ла-ли-ли -ли-ла-ли, ай-ла-ли-ли-ля.

Баллада об артисте Минькове

(ст. Ю. Ряшенцева)

Артист Миньков прошел служебным ходом.
Его талант, не признанный народом,
Готов был волновать и удивлять.
И он, со всею щедростью таланта,
Уже вживался в образ оккупанта,
Чей текст на протяжении двух актов
Был сух, но органичен: "Расстрелять!"

Аншлагом и не пахло в Русской драме,
А пахло штукатуркой и коврами.
Но был Миньков и честен и не стар.
Главреж не на Минькова делал ставку,
Но был репертуар подобен танку,
И меж других заклепок и шурупов
Миньков, как винт, входил в репертуар.

...Миньков сидел в холодной грим-уборной
И клал на щеки тон рукой проворной,
Когда вошел растерянный помреж
К сообщил, что Жорку Папазяна
Разбил инсульт. Кто будет партизана
Играть пред школьным зрителем сегодня?
Ведь никого не сыщешь - ну хоть режь!

Надежда коллектива - на Минькова.
Он - оккупант? Ну, что же тут такого?
Успеет: паклю в зубы и - хорош!
Всем трудно! Что он - из другого теста?
А роль - мечта. К тому же мало текста.
Весь текст на протяжении двух актов -
Отличная реприза - "Хрен возьмешь!"

Миньков, игравший Гамлета на курсе,
Не стал кричать о честности и вкусе,
А будучи своим в своем цеху
Пошел в кулисы: встать там - зарядиться
На выход, заодно и убедиться,
Что около эсэсовской шинели
Приткнули партизанскую доху.

И грянул бой... Уж зрители мужались.
События к финалу приближались,
И падал в снег расстрелянный герой.
Но как ни жал Миньков, един в двух лицах:
Был тощ в перчатках, плотен в рукавицах, -
А зрители с растущим подозреньем
Следили за двойной его игрой.

Зал осознал - привычка подсказала -
Что немец - свой. Нет, не обманешь зала!
А то, что сам себя он расстрелял,
Есть трюк геройский, Штирлицу на зависть.
Нет, "хрен возьмешь!" У зала ведь глаза есть!
И вместо слез, скупых, но плодотворных,
Неплодотворно улыбался зал...

...Миньков смыл грим. Он вышел из театра,
Гадая, что за роль сыграет завтра.
Еще гремели выстрелы в ушах -
Опять помреж переборщил с расстрелом.
Но жив Миньков! Душою жив и телом!
Что до таланта, то таланта жалко...
Миньков вздохнул и чуть прибавил шаг.

Белые тихие вьюги

(ст. С. Крылова)

Мы с тобою, как желтые листья,
Мы не знаем, куда нас несет.
Чья-то зависть, болезнь или выстрел
Или старость нам жизнь оборвет.

Где ты, дорога,
Как мне тебя найти?
Ах, до чего же много
Троп на моем пути.

Мы с тобою о многом не знаем -
Потому называем судьбой.
Может, жизнь посмеется над нами,
Может, выкинет флаг голубой?

Где ты, дорога,
Как мне тебя найти?
Ах, до чего же много
Троп на моем пути.

Но в одном лишь готов я поклясться:
"Жизнь, ты слышишь, спасибо тебе
За такое великое счастье
Человеком прожить на Земле!".

Где ты, дорога,
Как мне тебя найти?
Ах, до чего же много
Троп на моем пути.

Брич-Мулла

(ст. Д. Сухарева)

Сладострастная отрава -
Золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась
Под скалою, - под скалою...
Про тебя жужжит над ухом
Вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы,
Брич-Мулле, Брич-Муллу,
Брич-Муллою.

Был и я мальчуган, и в те годы не раз
Про зеленый Чимган слушал мамин рассказ,
Как возил в Брич-Муллу детвору тарантас -
Тарантас назывался арбою.
И душа рисовала картины в тоске,
Будто еду в арбе на своем ишаке
А Чимганские горы царят вдалеке
И безумно прекрасны собою.

Но прошло мое детство, и юность прошла,
И я понял, не помню какого числа,
Что сгорят мои годы и вовсе дотла
Под пустые, как дым разговоры.
И тогда я решил распроститься с Москвой,
И вдвоем со своею еще не вдовой
В том краю провести свой досуг трудовой,
Где сверкают Чимганские горы.

Сладострастная отрава -
Золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась
Под скалою, - под скалою...
Про тебя жужжит над ухом
Вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы,
Брич-Мулле, Брич-Муллу,
Брич-Муллою.

Мы залезли в долги и купили арбу,
Запрягли ишака со звездою во лбу,
И вручили свою отпускнуню судьбу ишаку -
Знатоку Туркестана.
А на Крымском мосту вдруг заныло в груди,
Я с арбы разглядел сквозь туман и дожди,
Как Чимганские горы царят впереди,
И зовут, и сверкают чеканно.

С той поры я арбу обживаю свою,
И удвоил в пути небольшую семью,
Будапешт и Калуга, Париж и Гельгью
Любовались моею арбою.
На Камчатке ишак угодил в полынью,
Мои дети орут, а я песни пою,
И Чимган освещает дорогу мою,
И безумно прекрасен собою.

Сладострастная отрава -
Золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась
Под скалою, - под скалою...
Про тебя жужжит над ухом
Вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы,
Брич-Мулле, Брич-Муллу,
Брич-Муллою.

Бродячая

(ст. С. Крылова)

Чуть-чуть беспомощно вагоны качаются,
И всё получается само собой.
Не то чтобы грустные, скорее усталые,
Мы возвращаемся домой.

Вагоны мечутся, и ветры бродячие
На станциях шаркают ногами в пыли,
Ворча по-отечески на наше ребячество,
Что завело нас на край земли.

Дороги длинные не нами придуманы -
Одет в них, как в кружево, весь шар земной,
Но что бы там ни было - легко или трудно нам, -
Мы возвращаемся домой.

Но в дымных тамбурах мы смотрим на встречные,
И снова не в силах дать себе зарок -
Ведь дом наш - станция совсем не конечная,
А лишь начало всех дорог.

В голодном городке

(ст. А Володина)

В голодном городке на Волге
ждем. Едет первый секретарь.
Запрещена продажа водки,
торговый сдвинут календарь,
чтобы случайный алкоголик
ему не встретился в пути.
На улицах сегодня голо,
к магазину не подойти.

Тут ждет народ секретаря.
Его поносит трезвым матом.
- Милиция! Скажи понятно,
когда - сюда, когда обратно,
чтоб не торчать у лавки зря!..

А разговоры между тем
заходят о советской власти,
а там - сравнение систем,
да и о Сталине отчасти...

Весть: не приедет! Распахнулось.
Народ взревел. Земля качнулась.
Ликует очередь. Стою -
и славлю родину мою!

В дверь, приоткрытую ветром

(ст. Ю. Мориц)

Два дерева в саду шуршат во мгле осенней,
А дождик со ступеней бормочет:"Не уйду!"
Полночное окно в испарине давно,
А печь грызет бревно, как мышь свое зерно.

Деревня крепко спит, на славу поработав.
А ветер на воротах качается, скрипит...
Деревня спит взахлеб, со слюнкой на подушке,
С ночным дождем в кадушке, с кудряшками - на лоб.

Ей снится тарантас в степной пыли полынной,
И дева - свет из глаз! - ей снится в этот раз.
У девы на руках качается деревня -
Поля, сады, харчевня; коленки в синяках.

Ее везут, везут на ярмарку в Хотине,
Отец и мать - в холстине и яблоки грызут.
Всю долгую езду качается копилка -
Цветистая кобылка со скважней на заду,-

В нее весь год минувший кидали медь да медь,
Теперь, ее встряхнувши, мы будем все иметь:
И печку, и дрова, и сон, и дождь осенний.
И никаких стеснений - покуда медь жива.

И сыплется сквозь зад из расписной кобылы,
Как лист, когда ветрилы вытряхивают сад,
Как этот медный клен: он дзенькнул в прорезь двери,
С ветвей не сбив тетери и в ней расцветший сон!

Мой внучек, только так вернется к нам из бездны
Пропащий, безвозмездный, но кровный наш пятак,
Дождем вернется, сном, открывшим двери кленом,-
Все вспыхнет обновленным и в пламени ином!

В старом зале

(ст. Е. Рейна)

В старом зале, в старом зале, над Михайловской и Невским,
где когда-то мы сидели то втроем, то впятером,
мне сегодня в темный полдень поболтать и выпить не с кем -
так и надо, так и надо, и по сути - поделом.

Ибо, что имел - развеял, погубил, спустил на рынке,
даже первую зазнобу, даже глупую слезу,
но пришел сюда однажды и подумал по старинке:
"Все успею, все сумею, все добуду, все снесу".

Но не тут, не тут-то было - в старом зале сняты люстры,
перемешана посуда, передвинуты столы,
потому-то в старом зале и не страшно и не грустно,
просто здесь в провалах света слишком пристальны углы.

И из них глядит такое, что забыть не удается -
лучший друг, и прошлый праздник, и неверная жена.
Может быть, сегодня это наконец-то разобьется,
и в такой вот темный полдень будет жизнь разрешена.

О, вы все тогда вернитесь, сядьте рядом, дайте слово -
никогда меня не бросить и уже не обмануть.
Боже мой, какая осень! Наконец, какая проседь!
Что сегодня ночью делать? Как мне вам в лицо взглянуть?

Этот раз последний точно, я сюда ни разу больше,
что оставил - то оставил, кто хотел - меня убил.
Вот и все: я стар и страшен, только никому не должен.
То, что было - все же было. Было, были, был, был, был.

Вальс при свечах

(ст. А. Вознесенского)

Любите при свечах, танцуйте до гудка,
Живите при сейчас, любите при когда.
Ребята при часах, девчата при серьгах,
Живите при сейчас, любите при всегда.
Любите при свечах, танцуйте до гудка,
Живите при сейчас, любите при всегда.

Прически на плечах, щека у свитерка,
Начните при сейчас, очнитесь при когда.
Цари - ищи-свищи, дворцы - сменяемы,
А плечи все свежи и несминаемы.

Когда, при царстве чьем
Не ерунда важна, а важно, что пришел,
Что ты в глазах влажна?
Зеленые в ночах такси без седока...
Залетные на час, останьтесь на всегда.

Ла-ла-ла...

Любите при свечах, танцуйте до гудка,
Живите при сейчас, любите при всегда.

Великие истины

(ст. В. Курочкина)

Повсюду торжествует гласность,
Вступила мысль в свои права,
И нам от ближнего опасность
Не угрожает за слова.
Мрак с тишиной нам ненавистен;
Простора требует наш дух,
И смело ряд великих истин
Я первый возвещаю вслух.

Порядки старые не новы,
И не младенцы - старики;
Больные люди - не здоровы,
И очень глупы дураки.
Мы смертны все без исключенья;
Нет в мире действий без причин;
Не нужно мертвому леченья.
Одиножды один - один.

Для варки щей нужна капуста;
Статьи потребны для газет;
Тот кошелек, в котором пусто,
В том ни копейки денег нет.
День с ночю составляют сутки;
Рубль состоит из двух полтин;
Желают пищи все желудки.
Одиножды один - один.

Покуда кость собака гложет,
Ее не следует ласкать;
И необьятного не может
Никто решительно обнять.
Не надо мудрствовать лукаво,
Но каждый честный гражданин
Всегда сказать имеет право:
Одиножды один - один.

В сей песни ровно сорок строчек
Согласен я - в них смысла нет,
Но рифмы есть везде, и точек
Компрометирующих нет.
Епоха гласности настала,
Во всем прогресс - но между тем
Блажен, кто рассуждает мало
И кто не думает совсем

Не надо мудрствовать лукаво,
Но каждый честный гражданин
Всегда сказать имеет право:
Одиножды один - один.

Вилли Винки

(ст. шотландские народные, перевод И. Токмаковой)

Крошка Вилли Винки
Ходит и глядит:
Кто не снял ботинки,
Кто ещё не спит?
Стукнет вдруг в окошко
Или дунет в щель, -
Вилли Винки крошка
Лечь велит в постель.

Вилли Винки крошка
Лечь велит в постель.

Ля, ля, ля,
ля, ля, ля,
ля, ля, ля, ля, ля, ля, ля ,ля

Где ты, Вилли Винки?
Влезь-ка к нам в окно!
Кошка на перинке
Спит уже давно.
Спят в конюшне кони,
Начал пёс дремать,
Только мальчик Джонни
Не ложится спать.

Военные фотографии

(ст. Ю. Визбора)

Доводилось нам сниматься
И на снимках улыбаться
Перед старым аппаратом
Под названьем "Фотокор".
Чтобы наши светотени
Сквозь военные метели
В дом родимый долетели
Под родительский надзор.

Так стояли мы с друзьями
В перерывах меж боями.
Сухопутьем и морями
Шли, куда велел приказ.
Встань, фотограф, в серединку
И сними нас всех в обнимку:
Может быть, на этом снимке
Вместе мы в последний раз.

Кто-нибудь потом вглядится
В наши судьбы, в наши лица,
В ту военную страницу,
Что уходит за кормой...
И остались годы эти
В униброме, в бромпортрете,
В фотографиях на память
Для Отчизны дорогой.

Второе послевоенное танго

(ст. Б. Окуджавы)

Не сольются никогда зимы длинные и лета,
У них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайно на земле две дороги - та и эта,
Та натруживает ноги, эта душу бередит.

Не случайно на земле две дороги - та и эта,
Та натруживает ноги, эта душу бередит.

Эта женщина в окне в платье розового цвета
Утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез.
Потому что перед ней две дороги - та и эта,
Та прекрасна, но напрасно, это, видимо, всерьез.

Потому что перед ней две дороги - та и эта,
Та прекрасна, но напрасно, это, видимо, всерьез.

Хоть разбейся, хоть умри, не найти нигде ответа,
И куда бы наши страсти нас с тобой не завели,
Неизменно впереди две дороги та и эта,
Без которых не возможно, как без неба и земли.

Неизменно впереди две дороги - та и эта,
Без которых не возможно, как без неба и земли.
Без которых не возможно, как без неба и земли.

Гамлет

(ст. Б. Пастернака)

Гул затих, я вышел на подмостки,
Прислонясь к дверному косяку.
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
сли только можно, Авва Отче,
Чашу эту мимо пронеси!

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль,
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один - все тонет в фарисействе!
Жизнь прожить - не поле перейти!

Государь ты наш батюшка...

(ст. А. Толстого)

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
Что же ты изволишь в котле варить?
- Кашицу, матушка, кашицу,
Кашицу, сударыня, кашицу!

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
Где же ты изволил крупы достать?
- За морем, матушка, за морем,
За морем, сударыня, за морем!

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
Нешто своей крупы-не было?
- Сорная, матушка, сорная,
Сорная, сударыня, сорная!

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
А чем же ты изволишь кашу мешать?
- Палкою, матушка, палкою,
Палкою, сударыня, палкою!

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет крутенька?
- Крутенька, матушка, крутенька,
Крутенька, сударыня, крутенька!

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
А ведь каша-то выйдет солона?
- Солона, матушка, солона,
Солона, сударыня, солона!

- Государь ты наш батюшка,
Государь наш Петр Алексеевич,
А кто же кашу-то будет расхлебывать?
- Детушки, матушка, детушки,
Детушки, сударыня, детушки!

Грустная песенка

(ст. М. Светлова)

Ходят грустной парою
Комсомольцы старые.
Как горел их жадный взгляд
Ровно сорок лет назад!

А земля берёзовая,
А земля сосновая,
А земля вишнёвая,
А земля рябиновая,
А земля цветёт!

Друг погиб под Выборгом,
А в друзьях нет выбора.
Грустно стариться теперь
Только в обществе потерь.

А земля берёзовая,
А земля сосновая,
А земля вишнёвая,
А земля рябиновая,
А земля цветёт!

Я прошу вас всеми чувствами:
Никогда не будьте грустными!
Это в старости, друзья,
Привилегия моя.

А земля берёзовая,
А земля сосновая,
А земля вишнёвая,
А земля рябиновая,
А земля цветёт!

Гусарский пир

(ст. Д. Давыдова)

Ради Бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами!
Чтобы хором здесь гремел
Эскадрон гусар летучих,
Чтоб до неба возлетел
Я на их руках могучих;

Чтобы стены от "ура"
И тряслись и трепетали!..
Лучше б в поле закричали...
Но другие горло драли:
"И до нас придет пора!"
Бурцев, брат, что за раздолье!
Пунш жестокий!.. Хор гремит!
Бурцев, пью твое здоровье:

Будь, гусар, век пьян и сыт!
Пунш жестокий!.. Хор гремит!
Жизнь летит: не осрамися,
Не проспи ее полет,
Пей, люби да веселися! -
Вот мой дружеский совет.
Понтируй, как понтируешь,
Фланкируй, как фланкируешь;

В мирных днях не унывай
И в боях качай-валяй!
Ради Бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами!
Ради Бога, трубку дай!

Давай, душа, давай...

(ст. Ю. Мориц)

Давай, душа, давай -
Проникнем за ограду,

Там розовый трамвай
Бежит по снегопаду,

В кофейне за углом
Поджаривают зерна,
И лестницы излом
Пропах напитком черным.

И лестницы излом
Пропах напитком черным.
Поджаривают зерна
В кофейне за углом.

Верни, верни, верни,
Звезда, мое светило,
Те считанные дни,
Которых не хватило.

Под шорох мандалин,
Играющих на елке,
Очистим мандарин
И снимем книгу с полки.

Под шорох мандалин,
Играющих на елке,
Мы снимем книгу с полки,
Очистим мандарин.

В таинственную речь
Вникая до рассвета,
Отбросим кофту с плеч
На озеро паркета

И, отлучив лицо
От чтенья на мгновенье,
Найдем в конце концов
Покой и просветленье.

И, отлучив лицо
От чтенья на мгновенье,
Покой и просветленье
Найдем в конце концов.

Давай поедем в город...

(ст. Д. Самойлова)

Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.
Года пускай хранятся,
А нам храниться поздно.
Нам будет чуть печально,
Но бодро и морозно.

Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.
И все, что было зыбко,
Растрепано и розно,
Мороз скрепил слюною,
Как ласточкины гнезда.

И вот ноябрь на свете,
Огромный, просветленный.
И кажется, что город
Стоит ненаселенный, -
Так много сверху неба,
Садов и гнезд вороньих,
Что и не замечаешь
Людей, как посторонних.

О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,
И что порой напрасно
Давал страстям улечься!
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...

Дайте вновь оказаться...

(ст. В. Лифшица)

Дайте вновь оказаться
В сорок первом году, -
Я с фашистами драться
В ополченье пойду.

Всё, что издавна мучит,
Повторю я опять.
Необучен - обучат,
Близорук - наплевать!

Всё отдам, что имею,
От беды не сбегу,
И под пули сумею,
И без хлеба смогу,

Мне там больше не выжить,
Не та полоса.
Мне бы только услышать
Друзей голоса.

Две женщины проснулись и глядят...

(ст. Д. Сухарева)

Две женщины проснулись и глядят,
Проснулись и глядят в окно вагона.
Две женщины умылись и сидят,
Друг дружку наряжают благосклонно.

Две тайны примеряют кружева,
Им так охота выглядеть красиво!
Одна из них пять платьев износила,
Она пять лет на свете прожила.

Одна пять лет на свете прожила,
И повидала разного немало,
Другая пять смертей пережила,
И пятый свой десяток разменяла,
Разменяла.
Играют в дурачка на нижней полке,
А сам дурак лежит на верхней полке,
Заглядывая в карты с высоты.

Там на заход - валетик желторотый,
Там на отбой - четыре короля,
Там козырями - черви под колодой,
Там за окном - летучая земля.
И карты сообщают так немного,
И так земля летучая легка,
И так длинна,так коротка дорога,
Что можно спать,не слушая гудка.

И карты сообщают так немного,
И так земля летучая легка,
И так длинна,так коротка дорога,
Что можно спать,не слушая гудка.

Девочка и пластилин

(ст. Н. Матвеевой)

Я леплю из пластилина,
Пластилин нежней, чем глина.
Я леплю из пластилина
Кукол, клоунов, собак.
Если кукла выйдет плохо -
Назову её дурёха,
Если клоун выйдет плохо -
Назову его дурак.

Подошли ко мне два брата.
Подошли и говорят:
"Разве кукла виновата?
Разве клоун виноват?
Ты их лепишь грубо-вато,
Ты их любишь мало-вато,
Ты сама и виновата,
А никто не виноват".
Ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля.

Я леплю из плас-тили--на,
А сама вздыхаю тяжко,
Я леплю из пластилина,
Приговариваю так:
Если кукла выйдет плохо -
Назову её... бедняжка,
Если клоун выйдет плохо -
Назову его... бедняк.

Декабрь

(ст. Р. Казаковой)

Твой месяц нежным назовешь едва ли,
но в чистоте декабрьских снежных дней,
которые в душе моей настали,
я стану осторожней и нежней.

На все лады нас время испытало,
друг другу и себе мы не соврем.
Горел июль. Апрель струился тало.
И это стало нашим декабрем.

Войдем в декабрь, вдохнем его, уловим
тот пульс, что будет биться в нас, когда
пред Новым годом, как пред аналоем,
предстанут наши прошлые года.

На все лады нас время испытало,
друг другу и себе мы не соврем.
Горел июль. Апрель струился тало.
И это стало нашим декабрем.

Войдем в декабрь, в суровость и бывалость,
в разгар неумолимости зимы,
где все, что не давалось, не сбывалось,
найдем легко и неизбежно мы.

На все лады нас время испытало,
друг другу и себе мы не соврем.
Горел июль. Апрель струился тало.
И это стало нашим декабрем.

Дети юга

(ст. И. Эренбурга)

Да разве могут дети юга,
Где розы блещут в декабре,
Где не разыщешь слова "вьюга"
Ни в памяти, ни в словаре,
Да разве там, где небо сине
И не слиняет хоть на час,
Где испокон веков поныне
Все то же лето тешит глаз.

Да разве им, хоть так, хоть вкратце,
Хоть на минуту, хоть во сне,
Хоть ненароком догадаться,
Что значит думать о весне,
Что значит в мартовские стужи,
Когда отчаянье берет,
Все ждать и ждать, как неуклюже
Зашевелится грузный лед.
Все ждать и ждать, как неуклюже
Зашевелится грузный лед.

А мы такие зимы знали,
Вжились в такие холода,
Что даже не было печали,
Но только гордость и беда.
И в крепкой, ледяной обиде,
Сухой пургой ослеплены,
Мы видели, уже не видя,
Глаза зеленые весны.
Мы видели, уже не видя,
Глаза зеленые весны.

Диалог у новогодней ёлки

(ст. Ю. Левитанского)

- Что происходит на свете? - А просто зима.
- Просто зима, полагаете вы ? - Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю ;
В ваши уснувшие ранней порою дома.

- Что же за всем этим будет? - А будет январь.
- Будет январь, вы считаете? - Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
Этот, с картинками вьюги старинный букварь.

- Чем же все это окончится? - Будет апрель.
- Будет апрель, вы уверены? - Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
Будто бы в роще сегодня звенела свирель.

- Что же из этого следует? - Следует - жить!
Шить сарафаны и легкие платья из ситца.
- Вы полагаете, все это будет носиться?
- Я полагаю, что все это следует шить!

Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
Недолговечны ее кабала и опала.
Так разрешите в честь новогоднего бала
Руку на танец, сударыня,вам предложить.

Месяц, серебряный шар со свечою внутри,
И карнавальные маски по кругу, по кругу.
Вальс начинается, дайте ж, сударыня, руку,
И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три,
раз-два-три.

Пайрам парайрам парайрам парайрам парам,
Пам пам парарарайрам парайрам парайрам.
Вальс начинается, дайте ж, сударыня, руку,
И раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три,
раз-два-три.

Диссертация

(ст. Д. Сухарева)

Написано в никитинской ученой диссертации,
Читаемой хоть спереди, хоть с заду наперед,
Влияют ионы кальция на степень конформации,
А жесткой конформации и кальций не берет.

Но если вы в корректности такой интерпритации
Преступно сомневаетесь, то скажет вам народ,-
Что сорок братцы градусов та область концентрации
Где от спирализации мозги наоборот.

Прекрасны реки винные, но самые афинные
У нас взаимодействия в июле на Оке -
Там льются воды синие на группы гидрофильные,
А группы гидрофобные балдеют на песке.

Там греться и купаться бы забыв про диссертации.
Там в полной релаксации все женщины нежны.
Влияет только солнышко на степень гидротации,
А степени ученые не так уж и важны.

Дон-Кихот

(ст. В. Миляева)

В тумане теплится воход.
Копьем, мечом и кулаками
С баранами и ветряками
Сражаться едет Дон-Кихот

Он едет тихо мимо стен
И кровель, слабо освещенных...
Как много есть неотомщенных,
А отомщенных нет совсем!

И в миг, когда сверкнет над ним
Латунный таз огнем холодным,
Смешное будет благородным,
А благородное - смешным.

В тумане теплится воход...
Сражаться глупо и опасно.
Смириться может Санчо Панса,
А Дон-Кихот, а Дон-Кихот...

Ла, ла, ла, ла...

Друзей теряют только раз...

(ст. Г. Шпаликова)

Друзей теряют только раз
И, след теряя, не находят.
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит,
Пока он площадь переходит.

Его немедленно вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
А если он уходит днем,
Он все равно от нас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.

Друзей теряют только раз
И, след теряя, не находят.
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от нас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит...

Дует ветер из окошка...

(ст. Ю. Мориц)

Дует ветер из окошка
На тебя и на меня.
Нож, тарелка, вилка, ложка
Для тебя и для меня.

Свыше начата дележка
Для тебя и для меня.
Озарения немножко
Для тебя и для меня.

Капля сока, хлеба крошка
Для тебя и для меня.
В рай волнистая дорожка
Для тебя и для меня.

Небо - синяя рогожка
Для тебя и для меня.
Пощади меня немножко
Для тебя и для меня.

Для тебя и для меня.

Дума

(ст. М. Лермонтова)

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущеее - иль пусто, иль темно.
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит,
как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.

Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы,
Перед опасностю позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.

И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
И х добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

Дятлы

(ст. С. Михалкова, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Дятел Дятлу говорит:
- До чего ж башка болит!
Намотался вкруг стволов,
Так устал, что нету слов!

Целый день долблю, долблю,
А как день кончается,
Равен мой улов нулю, -
Вот что получается!
Надоело зря долбить!
Присоветуй, как мне быть?

Отвечает Дятлу Дятел:
- Ты с ума, должно быть, спятил:
*Надоело зря долбить*!
Что за настроение?
Надо выдержанней быть
И иметь терпение!
Без настойчивой долбежки,
Не добыть жучка и мошки!..

Без настойчивой долбежки,
Не добыть жучка и мошки!..
Без настойчивой долбежки,
Не добыть жучка и мошки!..

Дятел с Дятлом говорил,
Дятел Дятла подбодрил.
И опять мы слышим стук:
Тук-тук-тук...
Тук-тук-тук-тук...
Тук-тук-тук...

Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук!

Едем, едем за фортуной

(ст. Д. Сухарева)

На дороге на заросшей
мурава да лебеда,
едем едем за фортуной
на телеге скоморошьей,
не рассказывай, хороший,
что дорога никуда.

А что, да ничего,
что никуда ведет дорога,
а мы будем, будем, будем
комедию ломать.
А вы хочете - не хочете,
а похохочете немного
и как миленькие будете
комедии внимать.

Мастер, на вас шутовские парик и штиблеты,
но за румянами скрыты черты мудреца.
Вам ли не ведать, что спетые вами куплеты
так же не вечны, как сдутая вами пыльца.

На дороге на заросшей
мурава да лебеда,
едем едем за фортуной
на телеге скоморошьей,
не рассказывай, хороший,
что дорога никуда.

Мастер ваш рыжий парик посинел и повылез
ваши репризы уже никому не смешны
все арлекины кровавой слезой подавились
все коломбинушки канули в вечную тьму.

А что, да ничего,
что никуда ведет дорога,
а мы будем, будем, будем
комедию ломать.
А вы хочете - не хочете,
а похохочете немного
и как миленькие будете
комедии внимать.

На дороге на заросшей
мурава да лебеда,
едем едем за фортуной
на телеге скоморошьей,
не рассказывай, хороший,
что дорога никуда.

Моросит на перегоне,
город скрылся вдалеке,
едем едем за фортуной
в разукрашенном фургоне,
и легки лихие кони
будто едут налегке.

И легки лихие кони
будто едут налегке.

И осень, которая вдруг началась...

(ст. Д. Самойлова)

И осень, которая вдруг началась
Прилежно,
Меня веселит на сей раз
И тешит.

Она мне настолько мила,
Что надо
На время оставить дела
Земные...

Шататься и скуки не знать
Осенней.
Да кто это вздумал пенять
На скуку!

Ленивы мы думать о том,
Что, может,
Последняя осень последним листом
Тревожит.

Шататься и скуки не знать
Осенней.
Да кто это вздумал пенять
На скуку!

Ленивы мы думать о том,
Что, может,
Последняя осень последним листом
Тревожит.

Иван и холоп

(ст. Д. Самойлова)

Ходит Иван по ночному покою,
Бороду гладит узкой рукой.
То ль ему совесть спать не дает,
То ль его черная дума томит.
Дерзкие очи в Ивана вперя,
Ванька-холоп глядит на царя.
- Помни, холоп непокорный и вор,
Что с государем ведешь разговор!

Думаешь, сладко ходить мне в царях,
Если повсюду враги да беда:
Турок и швед сторожат на морях,
С суши - ногаи, да лях, да орда.
Мыслят сгубить православных христьян,
Русскую землю загнали бы в гроб!
Сладко ли мне? - вопрошает Иван.
-Горько тебе, - отвечает холоп.

-А опереться могу на кого?
Лисы - бояре, да волки - князья.
С младости друга имел одного, -
Где он, тот друг, и иные друзья?
Сын был, наследник, мне Господом дан.
Ведаешь, раб, отчего он усоп?
Тяжко ли мне? - вопрошает Иван.
-Тяжко тебе, - отвечает холоп.

- Думаешь, царь-де наш гневен и слеп,
Он-де не ведает нашей нужды.
Знаю, что потом посолен твой хлеб,
Знаю, что терпришь от зла и вражды.
Пытан в застенке, клещами ты рван,
Царским клеймом опечатан твой лоб.
Худо тебе? - вопрошает Иван.
- Худо! - отвечает холоп.

- Ты ли меня не ругал, не честил,
Врал за вином про лихие дела!
Я бы тебя, неразумный, простил,
Если б повадка другим не была.
Косточки хрустнут на дыбе, смутьян!
Криком Малюту не вгонишь в озноб!
Страшно тебе? - вопрошает Иван.
- Ох, страшно! - отвечает холоп.

-Ты милосердья, холоп, не проси:
Нет милосердных царей на Руси.
Русь - что корабль. Пред ней - океан.
Кормчий - гляди, чтоб корабль не потоп!...
Правду ль реку? - вопрошает Иван.
- Бог разберет, - отвечает холоп.

Иван Иваныч Самовар...

(ст. Д. Хармса, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Иван Иваныч Самовар,
Иван Иваныч Самовар...

Утром рано подошел,
К самовару подошел,
Дядя Петя подошел.
Дядя Петя говорит:
- Дай-ка, выпью, - говорит, -
Выпью чаю, - говорит.

Иван Иваныч Самовар...

К самовару подошла,
Тетя Катя подошла,
Со стаканом подошла.
Тетя Катя говорит:
- Я, конечно, - говорит, -
Выпью тоже, - говорит.

Иван Иваныч Самовар...

Вот и дедушка пришел,
Очень старенький пришел,
В туфлях дедушка пришел.
Он зевнул и говорит:
- Выпить, разве, - говорит, -
Чаю, разве, - говорит.

Иван Иваныч Самовар...

Тут и бабушка пришла,
Очень старая пришла,
Даже с палочкой пришла.
И, подумав, говорит:
- Чаю, выпить, - говорит, -
Что ли, чаю...

Вдруг девчонка прибежала,
К самовару прибежала -
Это внучка прибежала.
- Наливайте, - говорит, -
Чашку чая, - говорит, -
Мне послаще, - говорит.

Тут и Жучка прибежала,
С кошкой Муркой прибежала,
К самовару прибежала,
Чтоб им дали с молоком,
Кипяточку с молоком,
С кипяченным молоком.

Вдруг Сережа приходил,
Неумытый приходил,
Всех он позже приходил.
- Подавайте, - говорит, -
Чашку чая, - говорит, -
Мне побольше, - говорит.

Наклоняли, наклоняли,
Наклоняли самовар,
Но оттуда выбивался
Только пар, пар, пар.
Наклоняли самовар,
Будто шкап, шкап, шкап,
Но оттуда выходило
Только - кап, кап.

Иван Иваныч Самовар!..

Самовар Иван Иваныч!
На столе Иван Иваныч!
Золотой Иван Иваныч!
Кипяточку не дает,
Опоздавшим не дает,
Лежебокам не дает.

Иванушка-дурачок

Если б было это в сказке,
В тридевятом царстве том,
Я б назвал тебя царевной,
Сам бы был Иванушкой-дурачком.
Бьёт копытом горбунок,
Не найти тебя, наверно.
Дурак, дурачок,
Где же твоя царевна?

Змеи Горыныч распроклятый
И бессмертный злой Кащей,
Вам грозит мой меч булатный,
Вам грозит Иванушка-дуралей.
Исходил я сто дорог,
Не найти тебя, наверно.
Дурак, дурачок,
Где же твоя царевна?

Эту песенку простую
Я царевне спел тайком,
А она меня за это
Назвала Иванушкой-дурачком.
Под собой не чую ног,
Не найти тебя, наверно.
Дурак, дурачок,
Вот тебе и царевна!

Из дома вышел человек

(ст. Д. Хармса, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.

Он шёл всё прямо и вперёд,
И всё вперёд глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не пил,
Не спал, не пил,
Не пил, не спал
Не спал, не пил
Не ел, не спал,
Не пил, не ел.

И вот однажды на заре
Вошёл он в тёмный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.

Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.

Илья

(ст. О. Чухонцева)

То ли ведро, то ли льет, как из ведра.
Петухи прокукарекали. Пора!
Время делу, хватит дрыхнуть на боку!
Взял бы палицу - да сдвинуть не могу.

Двадцать лет уже я сиднем сижу.
Двадцать лет уже я лежнем лежу.
А еще десять лет мне сидеть,
десять лет мне на дорогу глядеть.

Дело будет, еще рано помирать.
Три дороги мне еще выбирать.
А покамест ни седла, ни коня -
только песни про запас у меня.

Сколько песен у родной стороны -
то ли свадьба, то ли похороны:
гляну вправо - величая поют,
гляну влево - отпевая поют.

Черный бор. Волчья степь. Воля вольная.
Ой ты, родина моя! Ой ты, боль моя!
Вот гляжу я с покаянною улыбкою:
Не покажутся ль калики за калиткою?

За невлюблёнными людьми...

(ст. Ю. Мориц)

За невлюбленными людьми любовь идет, как привиденье.
И перед призраком любви попытка бить на снисхожденье -
Какое заблужденье!
Любви прозрачная рука однажды так сжимает сердце,
Что розовеют облака и слышно пенье в каждой дверце.

За невлюбленными людьми любовь идет, как привиденье.
Сражаться с призраком любви, брать от любви освобожденье -
Какое заблужденье!
Все поезда, все корабли летят в одном семейном круге.
Они - сообщники любви, ее покорнейшие слуги.

Дрожь всех дождей, пыль всех дорог,
Соль всех морей, боль всех разлук -
Вот ее кольца, кольца прозрачных рук,
Крыльев прозра - чных свет и звук.

За невлюбленными людьми любовь идет, как привиденье.
В словах любви, в слезах любви сквозит улыбка возрожденья,
Улыбка возрожденья...
И даже легче, может быть, с такой улыбкой негасимой
Быть нелюбимой, но любить, чем не любить, но быть любимой.

Дрожь всех дождей, пыль всех дорог,
Соль всех морей, боль всех разлук -
Вот ее кольца, кольца прозрачных рук,
Крыльев прозра - чных свет и звук.

Зимние ночи

(ст. С. Крылова)

Зимние ночи такие длинные,
Словно время застыло в снегу.
Хрипло стонут часы старинные,
И уснуть я никак не могу.

Ах, накличут они беду мою,
Встанут в памяти страшным сном.
Ночью долгою я все думаю,
Я все думаю об одном.
Успокоиться, право, где уж тут,
Если в окнах все снег да снег,
Если встретил такую девушку,
Что не знаю, что делать мне.

Зимние ночи такие длинные,
Словно время застыло в снегу.
Хрипло стонут часы старинные,
И уснуть я никак не могу.

Зычный гудок, ветер в лицо, грохот колёс нарастающий...

(ст. О. Чухонцева)

Что мне шумит, что мне звенит
Далече рано пред зорями...
(Слово о Полку Игореве)

Зычный гудок, ветер в лицо, грохот колёс нарастающий,
Вот и погас красный фонарь. Юность, курящий вагон.
Вот и опять вздох тишины веет над ранью светающей,
И на пути с чёрных ветвей сыплется гомон ворон.

Родина, свет тусклых полей, омут речной да излучина,
Ржавчина крыш, дрожь тополей, рокот быков под мостом.
Кажется, всё что улеглось, талой водой взбаламучено,
Всплыло со дна и понеслось, чтоб отстояться потом.

Эта весна всё подняла, всё потопила и вздыбила,
Бестолочь дней, мелочь надежд и показала тщету.
Что ж я стою, оторопев, или нет лучшего выбора,
Чем этот край, где от лугов илом несёт за версту?

Гром ли гремит, гроб ли несут, грай ли висит над просторами,
Что ворожит над головой неугомонный галдёж?
Что мне шумит, что мне звенит издали рано пред зорями?
За семь веков не оглядеть, как же за жизнь разберёшь?

Но и в тщете благодарю жизнь за надежду угрюмую,
За неуспех и за пример зла не держать за душой.
Поезд ли жду или гляжу с насыпи, я уже думаю,
Что и меня кто-нибудь ждёт, где-то и я не чужой.

К вопросу о некоторой несправедливости пятого постулата Эвклида

(ст. В.Канера)

Идем не в ногу, как солдаты на мосту,
Идем в плену уставного нюанса.
И главное уйти от резонанса,
Который возникает на лету,
Который возникает на лету.

И между нами белую черту
Мы сами провели, и наши трассы
Путями параллельными пошли,
Путями параллельными пошли.

Но, помятуя аксиому ту,
Вдали друг друга не пересекли.
А, что стремились, не подали вида,
И потому не подвели Эвклида,
И посулат не ввергли в суету.

А, чтоб свою проверить правоту,
Мы сами завели запретов массу.
Но этим лишь в огонь подлили масла,
Но не зажгли...
И в этом усмотрели
Холодное величье параллели
И красоту, и красоту...

Идем не в ногу, как солдаты на мосту...

Когда мы были молодые

(ст. Ю. Мориц)

Хорошо быть молодым,
За любовь к себе сражаться,
Перед зеркалом седым
Независимо держаться.
Хорошо всего хотеть, брать свое, и не украдкой
Гордой гривой шелестеть, гордой славиться повадкой,
То и это затевать, порываясь тем и этим,
Вечно повод подавать раздувалам жарких сплетен !

Когда мы были молодые, когда мы были молодые,
И чушь прекрасную несли
Фонтаны били голубые, и розы красные росли.
Когда мы были молодые, и чушь прекрасную несли.

Хорошо ходить конем,
Власть держать над полным залом,
Не дрожать над каждым днем,
Вот уж этого - навалом.
Хорошо быть молодым, просто лучше не бывает,
Спирт, бессонница и дым - все идеи навевает,
Наши юные тела закаляет исступленье,
Вот и кончилось ля-ля - музыкальное вступденье !

Когда мы были молодые, когда мы были молодые,
И чушь прекрасную несли
Фонтаны били голубые, и розы красные росли.
Когда мы были молодые, и чушь прекрасную несли..

Но пронзительный мотив
Начинается, вниманье,
Спят, друг друга обхватив,
Молодые, как в нирване.
И в невежестве своем молодые человеки
Ни бум-бум о берегах, о серебряных лугах,
Где седые человеки спать обнимутся вдвоем, а один уснет навеки...
Хорошо быть молодым, просто лучше не бывает...

Когда мы были молодые, когда мы были молодые,
И чушь прекрасную несли
Фонтаны били голубые, и розы красные росли.
Когда мы были молодые, и чушь прекрасную несли.

Когда на балет я иду...

(ст. Ю. Энтина)

Когда на балет я иду,
Билет беру в первом ряду.
Как только начнется балет,
Тихонько пою я куплет:

Ах ножки, ножки, ножки балерин!
Без вас прожить не в силах день один.
Ах если б, если б, если б только мог,
Я жизнь бы всю провел у этих ног, у этих ног!

Домой приходя поутру,
Тихонько крадусь по ковру.
Жена не поймет меня, нет,
Она ведь не любит балет.

Ах ножки, ножки, ножки балерин!
Без вас прожить не в силах день один.
Ах если б, если б, если б только мог,
Я жизнь бы всю провел у этих ног, у этих ног!

Я немощен стану и стар,
Страстей поутихнет пожар.
Но все ж прежде чем помереть,
Я все же приду посмотреть на:

Ножки, ножки, ножки балерин!
Без вас прожить не в силах день один.
Я стар, а вы все те же, видит Бог,
Я счастлив умереть у этих ног,
У этих ног, у этих ног.

Колымская песня

(ст. А. Жигулина)

Я поеду один
К тем заснеженным скалам,
Где когда-то давно
Под конвоем ходил.
Я поеду один,
Чтоб ты снова меня не искала,
На реку Колыму
Я поеду один.

Я поеду туда
Не в тюремном вагоне
И не в трюме глухом,
Не в стальных кандалах,-
Я туда полечу,
Словно лебедь в алмазной короне,
На сверкающем "Ту"
В золотых облаках.

Четверть века прошло,
А природа все та же -
Полутемный распадок
За сопкой кривой.
Лишь чего-то слегка
Не хватает в знакомом пейзаже -
Это там, на горе,
Не стоит часовой.

Я увижу рудник
За истлевшим бараком,
Где привольно растет
Голубая лоза.
И душа, как тогда,
Переполнится болью и мраком,
И с небес упадет,
Как дождинка, слеза.

Я поеду туда
Не в тюремном вагоне
И не в трюме глухом,
Не в стальных кандалах,-
Я туда полечу,
Словно лебедь в алмазной короне,
На сверкающем "Ту"
В золотых облаках.

Марго в облаках

(ст. Ю. Мориц)

В облаках сентября намокает заря,
Журавли улетают на юг.
А Марго в облаках с хворостиной в руках
Журавлей не пускает на юг!

Ох, смех! О-го-го! Подвинься, Марго,
Дай местечко на небе своем -
Вдвоем в облаках с хворостиной в руках
Эту песенку дальше споем!

В облаках декабря дико блещет заря,
Журавли - на санях, на коньках!
А Марго в облаках с хворостиной в руках
с журавлями - ля-ля! - на коньках.

Ох, смех! О-го-го! Подвинься, Марго,
Дай местечко на небе своем -
На коньках в облаках с хворостиной в руках
Эту песенку дальше споем!

В облаках по весне сладко детям во сне -
Дуют в дудочки март и апрель!
А Марго в облаках с журавленком в руках
Стелет свет золотой в колыбель...

Ох, смех! О-го-го! Подвинься, Марго,
Дай местечко на небе своем -
Вдвоем в облаках с журавленком в руках
Эту песенку дальше споем!

Марш солдат колониальных войск

(ст. С. Крылова)

Песок, всюду песок.
Воздух от зноя сух и бел.
Хранит каска висок
От туземных острых стрел.

А нам, нам наплевать,
Где умирать, где погибать.
Мы идем на смерть -
Только вот не знаем, для чего...

Земля любит людей,
Место в ней есть для всех для нас.
Умри или убей -
Этому с детства учат нас.

А нам, нам хочется жить.
Нас не убить - хотим мы жить.
Так хотим мы жить -
Только вот не знаем, для чего...

Меняют люди адреса...

(ст. Г. Шпаликова)

Меняют люди адреса,
Переезжают, расстаются,
Но лишь осенние леса
На белом свете остаются.
Но лишь осенние леса
На белом свете остаются.

Останется не разговор
И не обиды - по привычке,
А поля сжатого простор,
Дорога лесом к электричке.

Меж дач пустых она вела -
Достатка, славы, привелегий.
Телега нас обогнала,
И ехал парень на телеге.

Останется - наверняка -
В тумане белая река,
Туман ее обворожил,
Костром на берегу украсил,
На воду бакен положил -
Движение обезопасил.

Меняют люди адреса,
Переезжают, расстаются,
Но лишь осенние леса
На белом свете остаются.
Но лишь осенние леса
На белом свете остаются.

Морские ворота

(ст. Ю. Визбора, муз. В. Берковского, С. Никитина)

Если вы хоть раз бывали в плаванье,
Если вам снились города,
Стало быть, в отдаленной гавани
Кто-то вас должен ожидать.
Здравствуйте, за море ходившие
И в свои приплывшие места,-
Штурманы, север покорившие,
Севером помятые борта.

Такая работа -
То лед, то вода.
В высоких широтах
Проходят суда.
И снова знакомо
Бежит за кормой
Дорога из дома,
Дорога домой.

Бегаем у самого у полюса,
Сто штормов вроде бы прошли,
Ждать, пока море успокоится,
Нам нельзя: не за этим шли.
Палуба уж больше не качается,
Берег обещает нам уют...
Плаванье когда-нибудь кончается
Там, где нас родные люди ждут.

Такая работа -
То лед, то вода.
В высоких широтах
Проходят суда.
И снова знакомо
Бежит за кормой
Дорога из дома,
Дорога домой.

В общем, нам в хорошее все верится,
А еще море нам дано.
Шарик наш потихоньку вертится,
В кубрике крутится кино.
Палуба промокшая качается,
Брызги долетают до кают...
Плаванье когда-нибудь кончается
Там, где нас родные люди ждут.

Такая работа -
То лед, то вода.
В высоких широтах
Проходят суда.
И снова знакомо
Бежит за кормой
Дорога из дома,
Дорога домой.

Мохнатая азбука

(ст. Б. Заходера)

В азбуке этой, -
Увидите сами! -
Буквы живые:
С хвостами,
С усами.

Бегать умеют они
И летать,
Ползать и плавать,
Кусать и хватать...

Буквы мохнатые,
Буквы -- пернатые,
Стройные буквы
И даже горбатые,
Добрые, злые,
Наземные, водные -
Кто же они?
Догадались?

Животные.

Мы любим шумные пиры...

(ст. Н. Языкова)

Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим.
И пылкой вольности дары
Заботой светскою не губим.
Вино и радости мы любим,
Мы любим шумные пиры.

Здесь нет ни скиптра, ни оков,
Мы все равны, мы все свободны.
Наш ум не раб чужих умов.
И чувства наши благородны.
Мы все равны, мы все свободны,
Наш ум не раб чужих умов.

Приди сюда хоть русский царь,
Мы от бокалов не привстанем.
Хоть громом Бог в наш стол ударь,
Мы пировать не перестанем,
Мы от бокалов не привстанем,
Приди сюда хоть русский царь!

Да будут наши божества
Вино, свобода и веселье!
Им наши мысли и слова,
Им и занятье, и безделье:
Вино, свобода и веселье
Да будут наши божества!

На стоянке

(ст. Ю. Мориц)

Плыл кораблик вдоль канала, там на ужин били склянки, -
Тихо музыка играла на Ордынке, на Полянке.
Так названи - вают льдинки возле ело - чного зала, -
На Полянке, на Ордынке тихо музыка играла.

Так бурликал на полянке тот ручей, где я играла, -
На Ордынке, на Полянке тихо музыка играла.
Я как раз посерединке жизни собственной стояла, -
На Полянке, на Ордынке тихо музыка играла.

Я снаружи и с изнанки ткань судьбы перебирила, -
На Ордынке, на Полянке тихо музыка играла.
Тихо музыка играла на Полянке, на Ордынке.
Мама стекла вытирала, где в обнимку мы на снимке.

Бумазейкой вытирала, просветляла облик в рамке.
Тихо музыка играла на Ордынке, на Полянке.
Это было на стоянке, душу ветром пробирало, -
На Ордынке, на Полянке тихо музыка играла.

На тему Снегурочки

(ст. Ю. Мориц)

Апрель над кровлями витал,
Накрапывало сверху,
И недостроенный квартал
Казался судоверфью.
Там пахли пакля и пенька,
И жирные белила.
Там из-под каждого пенька
Пиликало, бурлило.

Смеркалось рано. Пешеход,
Пуская дым колечком,
В жилище, как на пароход,
Взбирался по дощечкам,
Свечу в потемках доставал,
Приваривал к тарелке,
И черный кофе согревал
На газовой горелке.

И беспечальна, и светла
Небесным уроженцем
В углу снегурочка спала
Чреватая младенцем.

Он раздевался и снимал
Все то, что спать мешало,
Во сне туманность обнимал,
Которая дышала,
И клялся матерью своей:
"Расстаем воедино!";
И красным капало с ветвей
Испанского жасмина.

На этом береге туманном...

(ст. Ю. Мориц)

На этом береге туманном,
Где память пахнет океаном,
И смерти нет, и свет в окне.
Все влюблены и все крылаты
И все поют стихи Булата.
На этом береге туманном -
И смерти нет, и свет в окне.
На этом береге туманном -
И смерти нет, и свет в окне.

На этом береге зелёном,
Где дом снесённый вспыхнул клёном,
И смерти нет, и свет в окне.
Все корни тянутся к свободе,
И все поют стихи Володи.
На этом береге зелёном
И смерти нет, и свет в окне.

На этом береге высоком,
Где бётся музыка под током,
И смерти нет, и свет в окне,
Царит порука круговая,
И все поют, не уставая
На этом береге высоком
И смерти нет, и свет в окне.

На этом береге туманном...
На этом береге зелёном...
На этом береге высоком...

Названья зим

(ст. Д. Самойлова)

У зим бывают имена.
Одна из них звалась Наталья.
И было в ней мерцанье, тайна,
И холод, и голубизна.

И было в ней мерцанье, тайна,
И холод, и голубизна.

леною звалась зима,
И Марфою, и Катериной.
И я порою зимней длинной
Влюблялся и сходил с ума.

И были дни, и падал снег,
Как теплый пух зимы туманной...
А эту зиму звали Анной,
Она была прекрасней всех.

А эту зиму звали Анной,
Она была прекрасней всех.

Ночная гамма

(ст. М. Карема, перевод М. Яснова)

До, си, ля, соль, фа, ми, ре, до.
Спи, усни, мой непоседа.
Даже самый крупный зверь.
В темноте уснул теперь.

Муравей и муравьиха
Спят, посапывая тихо.
Апельсин и ананас
Разомкнуть не могут глаз.

И спросонок еле-еле
Соловей закончил трели.
Лишь росток ночной пертрушки
Навострил на грядке ушки.
До, си, ля, соль, фа, ми, ре, до.
Смотрит - спит ли непоседа?
Ля, си, до, ре, ми, соль, до!

Ночная дорога

(ст. Ю. Визбора, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Нет прекрасней и мудрее средства от тревог,
Чем ночная песня шин.
Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог
Штопаем ранения души.

Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-Богу!
Придут другие времена, мой друг, -
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато ее итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.

Будто чья-то сигарета - стоп-сигнал в ночах:
Кто-то тоже верит в путь.
Незнакомец, незнакомка, здравствуй и прощай!
Можно только фарами мигнуть.

Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-Богу!
Придут другие времена, мой друг, -
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато ее итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.

То повиснет над мотором синяя звезда,
То на стекла брызнет дождь.
За спиною остаются два твоих следа -
Значит, не бесследно ты живешь.

Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-Богу!
Придут другие времена, мой друг, -
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато ее итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.

В два конца идет дорога, но себе не лги -
Нам в обратный путь нельзя.
Слава богу, мой дружище, есть у нас враги,
Значит, есть, наверно, и друзья.

Не верь разлукам, старина, их круг -
Лишь сон, ей-Богу!
Придут другие времена, мой друг, -
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато ее итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.

Объяснение в любви

(ст. Ю. Мориц)

Мой друг, мой безумный, мой свет голубой,
Умчалась бы я в понедельник с тобой
Туда, где в классически синей ковбойке
Поет у костра синеглазый ковбой.

Во вторник бы сделалась я мотыльком,
Тебя догнала бы на судне морском.
На мачте бы я трепыхалась до Гавра,
А в Гавре бы шла за тобой босиком.

И в среду не поздно, и в среду могла б
Умчаться туда, где растет баобаб.
Могла бы я стать одуванчиком в среду,-
Он чудно летает и духом не слаб.

В четверг замечательно рухнуть в прибой
И вынырнуть где-нибудь рядом с тобой -
Ну, в солнечной Греции, в облачной Швеции, -
Обняться навек и смешаться с толпой.

А в пятницу! В пятницу гуси летят
И лебеди тоже - куда захотят!
На лебеде-гусе тебя догнала бы
В пампасах, где ветры, как воры, свистят!

И даже в субботу не поздно ничуть
Пуститься в такой обольстительный путь
И шепотом в Лувре к тебе обратиться:
"Я - здесь, я - всегда и везде, не забудь!"

Но мне в воскресенье приятней всего
В кофейне на Рейне, где много всего,
За столик присесть, где с коварной подружкой
Гуляешь и ждешь меня меньше всего.
Умчалась бы я за тобой в города,
В пампасы и в прерии, в кое-куда...
Но сколько селедок, картошек, петрушек
Кудыкнут: - Куда ты??? - Нет, я никуда...

Мой друг, мой безумный, мой свет голубой...
Мой друг, мой безумный, мой свет голубой...

Огромный собачий секрет

(ст. Ю. Мориц)

Собака бывает кусачей
Только от жизни собачьей,
Только от жизни, от жизни собачьей
Собака бывает кусачей.

Собака хватает зубами за пятку,
Собака съедает гражданку Лошадку
И с ней гражданина Кота,
Когда проживает собака не в будке,
Когда у нее завывает в желудке,
И каждому ясно, что эта собака -
Круглая сирота.

Никто не хватает зубами за пятку,
Никто не съедает гражданку Лошадку
И с ней гражданина Кота,
Когда у собаки есть будка и миска,
Ошейник, луна и в желудке сосиска.
И каждому ясно, что эта собака -
Не круглая сирота!

Собака бывает кусачей
Только от жизни собачьей,
Только от жизни, от жизни собачьей
Собака бывает кусачей.

Собака несчастная - очень опасна,
Ведь ей не внезет в этой жизни ужасно,
Ужасно, как ей не везет!
Поэтому лает она, как собака,
Поэтому злая она, как собака.
И каждому ясно, что эта собака
Всех без разбору грызет!

Прекрасна собака, сидящая в будке!
У ней расцетают в душе незабудки,
В желудке играет кларнет!
Но шутки с бродячей собакой бездомной
Опасны, особенно полночью темной, -
Вот самый собачий, вот самый огромный,
Огромный собачий секрет!

Собака бывает кусачей
Только от жизни собачьей,
Только от жизни, от жизни собачьей
Собака бывает кусачей.

Окликни улицы Москвы

(ст. Д. Сухарева)

Замоскворечье, Лужники,
И Лихоборы, и Плющиха,
Фили, Потылиха, Палиха,
Бутырский хутор, Путинки,
И Птичий рынок, и Щипок,
И Сивцев Вражек, и Ольховка,
Ямское поле, Хомутовка,
Котлы, Цыганский уголок.
Манеж, Воздвиженка, Арбат,
Неопалимовский, Лубянка,
Труба, Ваганьково, Таганка,
Охотный Ряд, Нескучный Сад.

Окликни улицы Москвы,
И тихо скрипнет мостовинка,
И не москвичка - московитка
Поставит ведра на мостки.
Напьются Яузой луга,
Потянет ягодой с Полянки,
Проснутся кузни на Таганке,
А на Остоженке - стога.
Зарядье, Кремль, Москва-река,
И Самотека, и Неглинка,
Стремянный, Сретенка, Стромынка,
Староконюшенный, Бега.

Кузнецкий мост, Цветной бульвар,
Калашный, Хлебный, Поварская,
Колбасный, Скатерный, Тверская,
И Разгуляй, и Крымский вал...
У старика своя скамья,
У кулика свое болото -
Привет, Никитские ворота,
Садово-Сухаревская!

Окликни улицы Москвы

Остаётся во фляге невеликий запас...

(ст. Г. Шпаликова)

Остается во фляге
Невеликий запас,
И осенние флаги
Зажжены не про нас.
Вольным - вольная воля,
Ни о чем не грущу,
Вздохом в чистое поле
Я себя отпущу.

Но откуда на сердце вдруг такая тоска?
Жизнь проходит сквозь пальцы желтой горстью песка.
И осенние флаги зажжены не про нас.
Остается во фляге невеликий запас.

Вольным - вольная воля, ни о чем не грущу
Вдохом в чистое поле я себя отпущу.
И осенние флаги зажжены не про нас,
Остается во фляге невеликий запас.

Памяти Гены Васильева

(ст. Ю. Визбора, Д. Сухарева, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Ты представь, что при ветре свистящем
На земле тишина, тишина.
Ты представь себя в бездну летящим,
У которой ни края, ни дна.
...Отгреметь в раскатах ледохода,
Наделить скворечники теплом
И навек растаять в час восхода,
Как снежинка тает над костром.
Не в горах, не в снегах нас разыщут, -
Нас разыщут в напевах зари.
Перед тем, как уехать, дружище,
Всех друзей за столом собери.
...Отгреметь в раскатах ледохода,
Наделить скворечники теплом
И навек растаять в час восхода,
Как снежинка тает над костром.

Все на свете когда-то воскреснет.
Разгорится костер, как салют,
И тобою любимые песни
У костра твоего запоют.
...Отгреметь в раскатах ледохода,
Наделить скворечники теплом
И навек растаять в час восхода,
Как снежинка тает над костром.
Уж не спеть ни в шутку, ни серьезно,
Не будить гитарой острова...
Очень поздно, понимаешь, поздно
К нам приходят нужные слова.

Пароход

(ст. Д. Сухарева)

Не тает ночь, и не проходит, а на Оке, а над Окой
Кричит случайный пароходик - надрывный, жалостный такой.
Надрывный, жалостный такой.

Никак тоски не переборет, кричит в мерцающую тьму.
До слез, до боли в переборках черно под звездами ему.

Он знает, как они огромны и как беспомощно мелки
Все пароходы, все паромы, и пристани и маяки.

Кричит!.. А в нем сидят студентки, старуха дремлет у дверей,
Храпят цыгане, чьи-то детки домой торопятся скорей.

И как планета многолюден, он прекращает ерунду
И тихо шлепает в Голутвин глотая вздохи на ходу.

Не тает ночь, и не проходит, а на Оке, а над Окой
Кричит случайный пароходик - надрывный, жалостный такой.

Переведи меня через майдан...

(ст. В. Коротича, перевод Ю. Мориц)

- Переведи меня через майдан,
Через родное торжище людское,
Туда, где пчелы в гречневом покое,
Переведи меня через майдан.

Переведи меня через майдан,-
Он битвами, слезами, смехом дышит,
Порой меня и сам себя не слышит.
Переведи меня через майдан.

Переведи меня через майдан,
Где мной все песни сыграны и спеты,
Я в тишь войду и стихну - был и нету.
Переведи меня через майдан.

Переведи меня через майдан,
Где плачет женщина, - я был когда-то с нею.
Теперь пройду и даже не узнаю.
Переведи меня через майдан.

Переведи меня через майдан,
С моей любовью, с болью от потравы.
Здесь дни моей ничтожности и славы.
Переведи меня через майдан.

Переведи меня через майдан,
Где тучи пьяные на пьяный тополь тянет.
Мой сын поет сегодня на майдане.
Переведи меня через майдан.

Переведи... Майдана океан
Качнулся, взял и вел его в тумане,
Когда упал он мертвым на майдане...
А поля не было, где кончился майдан.

Песенка кота-мага

(ст. Ю. Мориц)

Все кошки, все коты и все котята
Когда-то обожали всех собак,
Бежали с ними за компанию когда-то
Тетрадки покупать в универмаг.

Все кошки, все коты и все котята
Когда-то уважали всех собак
И на чердак, и на чердак не загоняли их когда-то,
И натощак из них не далали форшмак.

Я очень-очень черный маг,
Глотатель шпаг, лошадок и собак.
Я продаю большой-большой-большой секрет:
Сильнее кошки зверя нет!

Все кошки, все коты и все котята
Когда-то обожали лошадей
Бежали с ними за компанию когда-то
В киношку на мультфильмы для детей.

Все кошки, все коты и все котята
Когда-то уважали лошадей
И за копыта, за копыта их не цапали когда-то,
И не охотились на них, как на мышей.

Я очень-очень черный маг,
Глотатель шпаг, лошадок и собак.
Я продаю большой-большой-большой секрет:
Сильнее кошки зверя нет!

Песенка летающих лошадей

(ст. Ю. Мориц)

Очень многие думают, что они умеют летать, -
Ласточки очень многие, лебеди очень многие.
И очень немногие думают, что умеют летать
Лошади очень многие, лошади четвероногие.

Но только лошади летают вдохновенно!
Иначе лошади разбились бы мгновенно.
И разве стаи белокрылых лебедей
Поют, как стаи белокрылых лошадей?

Но только лошади летать умеют чудно!
Очень лошади прожить без неба трудно
И разве стаи лошадиных лебедей
Грустят, как стаи лебединых лошадей?

Очень многие думают, что секретов у лошади нет -
Ни для большой, ни для маленькой, ни для какой компании.
А лошадь летает и думает, что самый большой секрет -
Это летание лошади, нелетных животных летание.

Но только лошади летают вдохновенно!
Иначе лошади разбились бы мгновенно.
И разве стаи белокрылых лебедей
Поют, как стаи белокрылых лошадей?

Но только лошади летать умеют чудно!
Очень лошади прожить без неба трудно
И разве стаи лошадиных лебедей
Грустят, как стаи лебединых лошадей?

Песенка мамы из спектакля "Мэри Поппинс"

(ст. Д. Сухарева, муз. В. Берковского, С.Никитина)

Ах, так и есть, да, так и есть, живём, как в балагане,
Всё в доме вверх ногами и мне хлопот не счесть.
Без нянь крутиться, господа, умеет обезьяна,
Но Энни без изьяна, без няни никуда.

Пришлось проститься с няней Грин: она была кутила,
С утра весь день кpутила пластинку Лорен Грин,
Еще была одна вдова, так та играла гаммы,
У нас от этой дамы болела голова.

А няня Плинт ушла давно, поскольку вместо дела
Сидела и балдела под музыку Гуно,
Но всё ж крепка моя рука, давайте, не валяйте
Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди,
Под музыку Вивальди со мною дурака!

Ах, так и есть, да, так и есть, живем, как в балагане,
Всё в доме вверх ногами и мне хлопот не счесть,
Везде разгром, везде содом, ужасная картина,
То моль, то паутина, то корь, то скарлатина,
То насморк, то ангина, какой кошмарный дом.

Везде разгром, везде содом, ужасная картина!
То моль, то паутина, то корь, то скаpлатина,
То насморк, то ангина, какой кошмарный дом.

Песенка о Фоме

(ст. С. Михалкова, муз. С. Никитина, В. Берковского)

В одном переулке стояли дома,
В одном из домов жил упрямый Фома,
Ни дома, ни в школе, нигде, никому,
Не верил умпрямый Фома ничему. раза

На улице слякоть, и дождик, и град,
"Наденьте галоши!" - ему говорят.
И снова не верит Фома: "Это - ложь!"
И прямо по лужам идёт, без галош.

"Не правда", - твердит, - "ето - ложь!"
По лужам идет без галош.
И слышат ребята знакомый ответ:
"Прошу не учить - мне одиннадцать лет!"

Мороз! Надевают ребята коньки,
Прохожие подняли воротники,
Они говорят: "Наступила зима"
В трусах на прогулку выходит Фома.

Идёт в зоопарке с экскурсией он,
"Смотрите," - ему говорят, - "это - слон."
И снова не верит Фома: "Это ложь!
Совсем етот слон на слона не похож."

"Не правда," - твердит, - ето - ложь,
совсем этот слн на слона не похож."
И слышат ребята знакомый ответ:
"Прошу не учить - мне одиннадцать лет! "

Однажды приснился умпрямому сон,
Как будто шагает по Африке он,
Вовсю африканкое солнце печёт,
Река под названием Конго течёт.

Подходит к реке пионерксий отряд,
Ребята Фоме у реки говорят:
"Купаться нельзя - аллигаторов тьма!"
"Не правда," - друзьям отвечает Фома.

Страшна аллигатора хищная пасть,
"Спасайся,нещастный, ты можешь пропасть!"
Но слышат ребят знакомый ответ:
"Прошу не учить - мне одиннадцать лет!"

Уже крододил у Фомы за спиной,
Уже кродоил поперхнулся Фомой.
Из пасти у зверя торчит голова,
До берега ветер доносит слова:
"Не пра-а-а-а.... я не ве-е-е- ..."
Аллигатор вадохнул;
И сытый в зелёную воду нырнул.

Проснулся Фома, ничего не поймет -
И сидя рубашку со стула берёт.
Фома удивлён, Фома возмущён:
"Не правда, товарищи, это не сон!"
"Не правда", - Фома удивлён,- "не правда - ето - не сон,"
И слышат ребят знакомый ответ:
"Прошу не учить - мне одиннадцать лет!"

Ребята! Найдите такого Фому
И песенку эту пропойте ему!

Песенка шута

(ст. Р. Бёрнса)

Когда ещё был я совсем малец,
хэй-хо, всё ветер и дождь!
Чего ни творил я, куда я ни лез,
а дождь, что ни день, то дождь.

Всё ветер и дождь
Что ни день, то одно и то ж.

Когда же дорос я до зрелых годов.
хэй-хо, всё ветер и дождь!
Каждый дверь запирал от меня на засов,
а дождь, что ни день, то дождь.

Всё ветер и дождь
Что ни день, то одно и то ж.

Когда же стал я, увы, женат,
хэй-хо, всё ветер и дождь!
Не нажил себе ни добра, ни палат.
А дождь, что ни день, то дождь.

Всё ветер и дождь
Что ни день, то одно и то ж.

Когда же стал я живой едва,
хэй-хо, всё ветер и дождь!
С похмелья болела моя голова,
а дождь, что ни день, то дождь.

Всё ветер и дождь
Что ни день, то одно и то ж.

Мир существует с давних времён,
хэй-хо, всё ветер и дождь!
И всё те же комедии ставит он,
а публике нужно одно и то ж.
А публике нужно, и публике что ж,
что ни день, то одно и то ж!

Всё ветер и дождь
Что ни день, то одно и то ж.

Песня Дуремара

(ст. Б. Окуджавы)

Пиявочки, козявочки, малявочки, раззявочки,
Я ли ваш хозяин, или вы мои хозяюшки?
Я ведь почему вас обожаю и коплю?
Ваш кусачий нрав я умираю, как люблю.

Я - великий Дуремар.
С виду я холодный,
С виду я голодный,
Но зато каков товар!

Пиявочки, козявочки, малявочки, раззявочки,
Я ли ваш хозяин, или вы мои хозяюшки?
Я ведь почему вас обожаю и коплю?
Ваш кусачий нрав я умираю, как люблю.

Я - аптекарь первый сорт.
С виду я несчастный,
С виду я опасный,
Но зато хитер, как черт.

Пиявочки, козявочки, малявочки, раззявочки,
Я ли ваш хозяин, или вы мои хозяюшки?
Я ведь почему вас обожаю и коплю?
Ваш кусачий нрав я умираю, как люблю.

Песня о маленьком трубаче

(ст. С. Крылова)

Кругом война, а этот маленький...
Над ним смеялись все врачи -
Куда такой годится маленький,
Ну, разве только в трубачи?
А что ему? - Все нипочем:
Ну, трубачом, так трубачом!

Как хорошо, не надо кланяться -
Свистят все пули над тобой.
Везде пройдет, но не расстанется
С своей начищенной трубой.
А почему? Да потому,
Что так положено ему.

Но как-то раз в дожди осенние
В чужой стране, в чужом краю
Полк оказался в окружении,
И командир погиб в бою.
Ну, как же быть? Ах, как же быть?
Ну, что, трубач, тебе трубить?

И встал трубач в дыму и пламени,
К губам трубу свою прижал -
И за трубой весь полк израненный
Запел «Интернационал».
И полк пошел за трубачом -
Обыкновенным трубачом.

Солдат, солдат, нам не положено,
Но, верно, что там - плачь, не плачь -
В чужой степи, в траве некошеной
Остался маленький трубач.
А он, ведь он - все дело в чем! -
Был настоящим трубачом.

Песня о Мурманске

Есть город матросов,
Ночных контрабасов,
Мохнатых барбосов
И старых карбасов;
Зюйдвесток каляных
На вантах наклонных,
В ветрах окаянных,
Рассолом калёных.

Ложатся там хмары
На снежные горы,
Там в бурю сквозь бары
Проходят поморы.
И снится мне вешка -
Снегов поваляшка
И с волчьей побежкой
Собачья упряжка.

И снится мне вешка -
Снегов поваляшка
И с волчьей побежкой
Собачья упряжка.
И, сердце лаская
Отвагой мужскою,
Дорога уходит
В открытое море.
Дорога уходит
В открытое море.

Я тундрой глухою
Летел под дохою.
Дорога - дугою
С одною вехою.
Я видел воочью
Пространство и время:
Я их средоточье
За всех. Перед всеми.

Я слышу поныне,
Как плачут гусыни
В апрельской теплыни,
В полярной пустыне.
Что память любила?
О чем тосковала?
Все, кажется, было
И - как не бывало.

Что память любила?
О чем тосковала?
Все, кажется, было
И - как не бывало.
Но сердце лаская
Отвагой мужскою,
Дорога уходит
В открытое море.

Дорога уходит
В открытое море.

Песня рыбака

(ст. Ю. Визбора, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Я когда-то состарюсь,
Память временем смоет,
Если будут подарки
Мне к тому рубежу,-
Не дарите мне берег,
Подарите мне море,
Я за это, ребята,
Вам спасибо скажу,
Я за это, ребята,
Вам спасибо скажу.

Поплыву я по морю,
Свою жизнь вспоминая,
Вспоминая свой город,
Где остались друзья,
Где все улицы в море,
Словно реки впадают,
И дома, как баркасы,
На приколе стоят.

Что же мне еще надо?
Да, пожалуй, и хватит,
Лишь бы старенький дизель
Безотказно служил,
Лишь бы руки устали
На полуночной вахте,
Чтоб почувствовать снова,
Что пока что ты жив.

Лишь бы я возвращался,
Знаменитый и старый,
Лишь бы доски причала,
Проходя, прогибал,
Лишь бы старый товарищ,
От работы усталый,
С молчаливой улыбкой
Руку мне пожимал.

Я когда-то состарюсь,
Память временем смоет,
Если будут подарки
Мне к тому рубежу,-
Не дарите мне берег,
Подарите мне море,
Я за это, ребята,
Вам спасибо скажу.

Песня трёх волков к м/ф "Волчья шкура"

(ст. Ю. Мориц)

1-й волк:
- Козленок, барашек, теленок,
Идите, котлетки, сюда.
Я вас обожаю с пеленок,
Съедаю везде и всегда!

Я волком работаю в сказке,
Вот так мои зубы стучат!
Горят мои страшные глазки
И страшные уши торчат!

2-й волк:
- Идите ко мне, мои крошки,
Ко мне, мои детки, скорей!
Из вас я тулуп и сапожки
Сошью для персоны своей.

Я волком работаю в сказке,
Вот так мои зубы стучат!
Горят мои страшные глазки
И страшные уши торчат.

3-й волк:
- Я жалости вовсе не знаю,
Я старше любого из вас.
Я старше и первым кусаю
Кого захочу, хоть сейчас!

Я волком работаю в сказке,
Вот так мои зубы стучат!
Горят мои страшные глазки
И страшные уши торчат!

Песня учителя фехтования

(ст. Ю. Энтина)

В нашем славном семнадцатом веке,
Где не жизнь, а одна благодать,
Кое-где еще бродят калеки,
Кое-кто смог им накостылять.

Тот товарища стукнул дубиной,
Этот другу заехал в скулу,
Ну а та кочергою старинной
Отдубасила мужа в углу.

То ли дело в самом деле
На возвышенной дуэли
В честь прекрасных наших дам
Получить красивый шрам.

Шрам от шпаги благородный
В высшем свете очень модный.
Получить красивый шрам -
Благородный шрам.

В нашем славном семнадцатом веке,
Где не жизнь, а одна благодать,
О французском простом человеке
Можно многое бы рассказать.

В кабаре где-то возле Марселя
Стукнул бутылкой матроса матрос,
А в Париже на прошлой неделе
Кто-то видел откушенный нос.

То ли дело в самом деле
На возвышенной дуэли
В честь прекрасных наших дам
Получить красивый шрам.

Письмо

(ст. Д. Сухарева)

Забудусь райским сном
Средь ангельских полей
Над ангельским письмом
Возлюбленной моей.
В том ангельском письме
В тот давний Новый год
Меня в своей тюрьме
Возлюбленная ждет.

О, как бы я хотел
Ворваться в дом пустой, -
Я вихрем бы взлетел
По лестнице крутой -
Припасть к твоим ногам,
Мой ангел во плоти:
Прости меня, прости!
Прости меня, прости!

Попросим у небес -
Нам прошлое вернут.
Ах, времени в обрез,
Осталось пять минут.
Нальем с тобой вина,
Включим с тобой Москву,
И будет все не так,
Как было наяву.

Забудусь райским сном
Средь ангельских полей
Над ангельским письмом
Возлюбленной моей.
В том ангельском письме
В тот давний Новый год
Меня в своей тюрьме
Возлюбленная ждет.

По горам, лесам зелёным...

(ст. С. Крылова)

По горам, лесам зеленым,
По тропинке вдоль реки
Мы, как сказочные гномы,
Тащим наши рюкзаки.

Нам не страшен дождик сильный -
Льет, а мы веселые:
Чуть к дождю - одежду скинем
И шагаем голые.

Мы проходим через села
И деревни грязные.
Мы такой народ веселый -
Поем песни разные.

Только песен этих мало -
На стоянку встанем мы
И танцуем как попало -
Хоть по-обезяньему.

Под музыку Вивальди

(ст. А. Величанского, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди.
Под музыку Вивальди,
Под вьюгу за окном,
Печалиться давайте,
Давайте, давайте,
Печалиться давайте,
Об этом, и о том,
Об этом, и о том.

Вы слышите, как жалко,
Как жалко, как жалко,
Вы слышите, как жалко,
И безнадежно как
Заплакали сеньоры,
Их жены и служанки,
Собаки на лежанках,
И дети на руках.

И стало нам так ясно,
Так ясно, так ясно,
Что на дворе ненастно,
Как на сердце у нас.
Что жизнь была напрасна,
Что жизнь была прекрасна,
Что все мы будем счастливы,
Когда-нибудь, бог даст.

И только ты молчала,
Молчала, молчала.
И головой качала
Любви печальной в такт.
А после говорила,
Поставьте все сначала,
Мы все начнем сначала -
Любимый мой , и так.

Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди
Под музыку Вивальди,
Под славный клависин,
Под скрипок переливы,
Под завыванье вьюги,
Условимся друг друга
Любить, что было сил.

Помяни поэта, дева...

(ст. Г. Букаловой)

Помяни поэта, дева,
У огня холодным днем.
И пускай не будет гнева
В поминании твоем.
Он избрал себе дорогу,
Смяв минувшие года, -
То ли к черту, то ли к Богу,
А быть может, в никуда!..

Он на миг в твоей судьбине
Свечку бедную зажег.
Той свечи уж нет в помине,
Но была она, дружок!
Жизнь певца тебе светила,
Чуть мерцая из угла...
Сколько ты его любила,
Столько, может, и жила.

Пони

(ст. Ю. Мориц)

Пони девочек катает,
Пони мальчиков катает,
Пони бегает по кругу
И в уме круги считает.

А на площадь вышли кони,
Вышли кони на парад.
Вышел в огненной попоне
Конь по имени "Пират".

И заржал печально пони:
- разве, разве я не лошадь,
Разве мне нельзя на площадь,
Разве я вожу детей
Хуже взрослых лошадей?

Я лететь могу, как птица,
Я с врагом могу сразиться
На болоте, на снегу -
Я могу, могу, могу.

Приходите, генералы,
В воскресенье в зоопарк.
Я съедаю очень мало,
Меньше кошек и собак.

Я выносливее многих -
И верблюда, и коня.
Подогните ваши ноги
И садитесь на меня,

На меня.

Приглашение к Ершалаимским похождениям Александра Дулова

(ст. Д. Сухарева)

Это чьи там прозвенели в небе трели?
Это едут на гастроли менестрели.
Навострили барды лыжи -
и не дальше, и не ближе,
а прицельно в наш советский Тель-Авив!
(Какой советский?)

Александр Моисеич Городницкий
спит и видит этот город заграницкий,
а маэстро Юль Чирсаныч
вспоминает Хайфу на ночь
и персидский ему грезится залив
(и заливное с хреном!)

Ершалаим!
Собирайся к своим и пой им,
а не поедешь в город
Ершалаим -
хоть по радио, друг, попой им!

В том краю круглогодичная клубничка,
оттого туда так рвется Вероничка
и мечтает В.Берковский,
что насушит абрикоски,
чтобы были у супруги Маси
на зиму запасы.

А Никулин Валентин и Клячкин Женя
подалися к сионистам в услуженье
и теперь круглогодично
им талант дают клубничный
и компоты варит каждому жена
(под песни Гоши с Лешей!)

Ершалаим!
Собирайся к своим и пой им,
а не поедешь в город
Ершалаим -
хоть по радио, друг, попой им!

И сказала тетя Соня дяде Моне:
"Говорят, что Саша Дулов - бард в законе,
а поет в одном Париже, -
и не дальше, и не ближе,
а к родным жидомассонам ни ногой!
Что делать, Моня?"

И ответил дядя Моня тете Соне:
"Так бери же напрокат приемник Sony
и ходи с ним к рыжей Фире,
Лови Дулова в эфире -
может быть, и повезет разок-другой!
А что ему в Париже?"

Ершалаим!
Собирайся к своим и пой им,
а не поедешь в город
Ершалаим -
хоть по радио, друг, попой им!

Идиш, инглиш - это просто для нагрузки,
а поет, поет, поет весь мир по-русски.
Вюду наши амазонки
распевают наши зонги,
а всех громче распевает Тель-Авив
(жидомасонский).

И по всей святой земле в любом кибуце
по-ночам теперь подружки не ложатся.
Все Рахили, все Эсфири
ловят Дулова в эфире,
"панасоники" и "сони" навострив
(а все мужья в загоне!)

Ершалаим!
Собирайся к своим и пой им,
а не поедешь в город
Ершалаим -
хоть по радио, друг, попой им!

Ершалаим!
Собирайся к своим и пой им,
а не поедешь в город
Ершалаим -
хоть по радио, друг, попой им!

Прощай, Садовое кольцо...

(ст. Г. Шпаликова)

Прощай, Садовое кольцо,
Я опускаюсь, опускаюсь
И на высокое крыльцо
Чужого дома поднимаюсь.

Я вижу Вас, я помню Вас
И эту улицу ночную,
Когда повсюду свет погас,
А я по городу кочую.

Прощай, Садовое кольцо,
Я опускаюсь, опускаюсь
И на высокое крыльцо
Чужого дома поднимаюсь.

Чужие люди отворят
Чужие двери с недоверьем,
А мы отрежем и отмерим
И каждый вздох и чуждый взгляд.

Прощай, Садовое кольцо,
Товарища родные плечи,
Я вижу строгое лицо,
Я слышу правильные речи.

А мы ни в чем не виноваты,
Мы постучались ночью к вам,
Как все бездомные солдаты,
Что просят крова по дворам.

Прощание с физфаком

(ст. Г. Иванова)

Ты слышишь, физфак,
Послушай песню,
Последнюю песню,
Последний стих.
Последний раз прохожу по лестнице,
Последний звук шагов затих...

Ты слышишь, физфак,
Последние лекции,
Последние собрания,
Последний шум.
В последний раз я в буфет твой тесный
Кофе пить захожу.

Ты слышишь, физфак,
Сегодня - всё!
Ты, как человек, стал очень близок.
В последний раз мы с тобой вдвоём,
И давай - не будем о физике!

Ты слышишь, физфак,
Всё грустно и жалко -
И сон читалок,
И сон вахтёров,
И вечно полную раздевалку,
И даже зачётку, где мало пятёрок.

Ты слышишь, физфак,
Сегодня - всё!
Сегодня всё у нас будет последним.
Последнюю песню сегодня споем,
Последней была стипендия.

Ты слышишь, физфак,
Послушай песню,
Последнюю песню,
Последний стих.
Последний раз прохожу по лестнице,
Последний звук шагов затих...

Птицелов

(ст. Э. Багрицкого)

Так идет веселый Дидель
С палкой, птицей и котомкой
Через Гарц, поросший лесом,
Вдоль по рейнским берегам.

По Тюрингии дубовой,
По Саксонии сосновой,
По Вестфалии бузинной,
По Баварии хмельной.

Марта, Марта, надо ль плакать,
Если Дидель ходит в поле,
Если Дидель свищет птицам
И смеется невзначай?

Трудно дело птицелова:
Заучи повадки птичьи,
Помни время перелетов,
Разным посвистом свисти.

Но, шатаясь по дорогам,
Под заборами ночуя,
Дидель весел, Дидель может
Песни петь и птиц ловить.

В бузине, сырой и круглой,
Соловей ударил дудкой,
На сосне звенят синицы,
На березе зяблик бьет.

И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Три манка - и каждой птице
Посвящает свой манок.

Дунет он в манок бузинный,
И звенит манок бузинный, -
Из бузинного прикрытья
Отвечает соловей.

Дунет он в манок сосновый,
И свистит манок сосновый, -
На сосне в ответ синицы
Рассыпают бубенцы.

И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Самый легкий, самый звонкий
Свой березовый манок.

Он лады проверит нежно,
Щель певучую продует, -
Звонким голосом береза
Под дыханьем запоет.

И, заслышав этот голос,
Голос дерева и птицы,
На березе придорожной
Зяблик загремит в ответ.

Над проселочной дорогой,
Где затих тележный грохот,
Над прудом, покрытым ряской,
Дидель сети разложил.

И пред ним, зеленый снизу,
Голубой и синий - сверху,
Мир встает огромной птицей,
Свищет, щелкает, звенит.

Так идет веселый Дидель
С палкой, птицей и котомкой
Через Гарц, поросший лесом,
Вдоль по рейнским берегам.

По Тюрингии дубовой,
По Саксонии сосновой,
По Вестфалии бузинной,
По Баварии хмельной.

Марта, Марта, надо ль плакать,
Если Дидель ходит в поле,
Если Дидель свищет птицам
И смеется невзначай?

Пузатый чайник

(ст. Ю. Мориц)

Пузатый чайник я люблю!
Он жарким делом занят,
Свистит он песенку свою
И крышкой барабанит!
Свистит он песенку свою
И крышкой барабанит,
Свистит он песенку свою!

Пузатый чайник знаменит
В любое время года,
Особенно когда стоит
Неважная погода.
Пых-пых, горячий вкусный чай
Разгонит скуку и печаль.
Он - с медом, он - с вареньем,
С чудесным настроеньем!

И вот варенье или мед
И две большие плюшки
В два счета мама достает
Для маленькой пирушки!
Я улыбаюсь до ушей,
А чайник мой грохочет,
Хохочет, ловно муравей
До слез его щекочет!
А чайник мой грохочет!

Пузатый чайник знаменит
В любое время года,
Особенно когда стоит
Неважная погода.
Пых-пых, горячий вкусный чай
Разгонит скуку и печаль.
Он - с медом, он - с вареньем,
С чудесным настроеньем!

И пляшет чайник на столе,
Пируя вместе с нами,
А я пою в его тепле
Про чайник песню маме,
А я пою в его тепле
Про чайник песню маме,
Про чайник песню я пою:

Пузатый чайник знаменит
В любое время года,
Особенно когда стоит
Неважная погода.
Пых-пых, горячий вкусный чай
Разгонит скуку и печаль.
Он - с медом, он - с вареньем,
С чудесным настроеньем!

Путеводная звезда

(ст. Ю. Мориц)

Кто так светится? Душа. Кто ее зажег?
Детский лепет, нежный трепет, маковый лужок.
Детский лепет, нежный трепет, маковый лужок.

Кто так мечется? Душа. Кто ее обжег?
Смерч летящий, бич свистящий, ледяной дружок.
Ледяной дружок.

Кто там со свечой? Душа. Кто вокруг стола?
Один моряк, один рыбак из ее села.
Один моряк, один рыбак из ее села.

Кто там на небе? Душа. Душа. Почему не здесь?
Возвратилась к бабкам к дедкам
И рассказывает предкам все как есть.

А они ей говорят: "Не беда,
Не тоскуй ты по ногам и рукам.
Ты зато теперь - душа, ты - звезда
Всем на свете морякам, рыбакам".

Кто так светится? Душа. Кто ее зажег?
Детский лепет, нежный трепет, маковый лужок.

Резиновый ёжик

(ст. Ю. Мориц)

По роще калиновой,
По роще осиновой,
На именины к щенку
В шляпе малиновой
Шел ежик резиновый
С дырочкой в правом боку.
Были у ежика
Зонтик от дождика,
Шляпа и пара галош.
Божьей коровке,
Цветочной головке
Ласково кланялся еж.

Здравствуйте, елки!
На что вам иголки?
Разве мы волки вокруг?
Как вам не стыдно!
Это обидно,
Когда ощетинился друг.
Небо лучистое,
Облако чистое.
На именины к щенку
жик резиновый
Шел и насвистывал
Дырочкой в правом боку.

Милая птица,
Извольте спуститься -
Вы потеряли перо.
На красной аллее,
Где клены алеют,
Ждет вас находка в бюро.
Небо лучистое,
Облако чистое.
На именины к щенку
жик резиновый
Шел и насвистывал
Дырочкой в правом боку.

Много дорожек
Прошел этот ежик.
А что подарил он дружку?
Об этом он Ване
Насвистывал в ванне
Дырочкой в правом боку.

Рио-Рита

(ст. Г. Шпаликова)

Городок провинциальный,
Летняя жара,
На площадке танцевальной
Музыка с утра.

Рио-Рита, Рио-Рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.

Ничего, что немцы в Польше,
Но сильна страна.
Через месяц, и не больше,
Кончится война.

Рио-Рита, Рио-Рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.

Городок провинциальный,
Летняя жара,
На площадке танцевальной
Музыка с утра.

Рио-Рита, Рио-Рита,
Соло на трубе!
Шевелюра не обрита,
Ноги при себе.

Ничего, что немцы в Польше,
Но сильна страна.
Через месяц, и не больше,
Кончится война.

Рио-Рита, Рио-Рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.

Самая первая песня

(ст. В. Берестова)

Жил-был игуанодон
Весом восемьдесят тонн
И дружил он с пицей-птеродактилицей.
Ничего эта птица не пела,
Лишь зубами ужасно скрипела.
И скрипела она, и стонала,
А других она песен не знала.

Но в восторге хриплый стон
Слушал игуанодон,
Радуясь певице-птеродактилице!
Ибо звуки ужасные эти
Были первою песней на свете,
Самой первою песней на свете
На безлюдной, на дикой планете.

Серенада

(ст. С. Крылова)

Месяц полусонный
Глядит в мое окно,
Шепчет он: "Влюбленным
Ночью так темно.
Поскорее выходи
И гитару не забудь.
Спой ночную серенаду -
Может, выйдет кто-нибудь".

Серенада, серенада
Раздается в тишине,
Синьорина, синьорина
Улыбается во тьме.

Ночи тьмою сотканы,
И не различить,
Кто поет под окнами -
Нищий или принц.
Но один из них споет
И подарит кошелек,
А другой тебе оставит
Сердце верное в залог.

Серенада, серенада
Раздается в тишине,
Синьорина, синьорина
Улыбается во тьме.

Если два соперника
С страстью и огнем
Под твоим балконом
Будут петь вдвоем,
Ты в окно свое взгляни
И обоих прогони -
Тем, кто любит, объясниться
Хватит смелости и днем.

Серенада, серенада
Раздается в тишине,
Синьорина, синьорина
Улыбается во тьме.

Синий цвет

Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с малых лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал.
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам

Он прекрасен без прикрас -
Это цвет любимых глаз,
Это взгляд бездонный твой,
Опалённый синевой,
Это цвет моей мечты,
Это краска высоты.
В этот голубой раствор
Погружён земной простор

Это лёгкий переход
В неизвестность от забот
И от плачущих родных
На похоронах твоих.
Это синий негустой
Иней над моей плитой,
Это сизый зимний дым
Мглы над именем моим.

Ла-ла...

Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с малых лет.
В детстве он мне означал
Синеву иных начал.
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам.

Снег идёт

(ст. Б. Пастернака)

Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и все в смятеньи,
Все пускается в полет:
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака,

Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься, и - святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь - там и новый год.

Снег идет густой-густой,
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?

Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет
Или как слова в поэме?
Может быть, проходит время...
Может быть, за годом год...

Снег идет, снег идет,
Снег идет, и все в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,

Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет.
Снег идет, снег идет...

Сон об уходящем поезде

(ст. Ю. Левитанского)

Один и тот же сон мне повторяться стал:
Мне снится, будто я от поезда отстал.
Один, в пути, зимой, на станцию ушел,
А скорый поезд мой пошел, пошел, пошел,
И я хочу бежать за ним - и не могу,
И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу.

И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение Земли перемещает нас -
Вращение Земли, вращение полей,
Вращение вдали берез и тополей,
Столбов и проводов, разъездов и мостов,
Попутных поездов и встречных поездов.

Но в том еще беда, и, видно, неспроста,
Что не годятся мне другие поезда.
Мне нужен только тот, что мною был обжит.
Там мой настольный свет от скорости дрожит.
Там любят лечь - так лечь, а рубят - так сплеча.
Там речь гудит, как печь, красна и горяча.

Мне нужен только он, азарт его и пыл.
Я знаю тот вагон, я номер не забыл.
Он снегом занесен, он в угле и в дыму,
И я приговорен пожизненно к нему.
Мне нужен этот снег. Мне сладок этот дым,
Встающий высоко над всем пережитым!

И я хочу бежать за ним - и не могу,
И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу,
И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение Земли перемещает нас.

Сонет 90

(ст. У. Шекспира)

Уж если ты разлюбишь, - так теперь,
теперь, когда весь мир со мной в раздоре,
будь самой горькой из моих потерь,
но только не последней каплей горя!

И если скорбь дано мне превозмочь,
не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
дождливым утром - утром без отрады.

Оставь меня, но не в последний миг,
когда от мелких бед я ослабею,
оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
что это горе всех невзгод больнее.

Что нет невзгод, а есть одна беда -
твоей любви лишиться навсегда.

Там, за рекою, лошади бредут...

(ст. Г. Шпаликова)

Там, за рекою, лошади бредут.
Они на том, а я на этом берегу.
Как медленно они переступают,
И гаснет медленно осенний день.
И книгу старую я медленно листаю.
Там лошади бредут, переступают,
И гаснет день. И гаснет день...

Три вещи в дрожь приводят нас...

(ст. Р. Киплинга, перевод Л. Блуменфельда)

Три вещи в дрожь приводят нас,
Четвертой - не снести.
В великой Kниге сам агур
Их список поместил.

Все четверо - проклятье нам,
Но все же в списке том
Агур поставил раньше всех
Раба, что стал царем.

Авгур поставил раньше всех
Раба, что стал царем.

Коль шлюха выйдет замуж, то
Родит, и грех забыт.
Дурак нажрется и заснет,
Пока он спит - молчит.

Служанка стала госпожей,
Так не ходи к ней в дом!
Но нет спасенья от раба,
Который стал царем!

Он в созиданьи бестолков,
А в разрушеньи скор,
Он глух к рассудку - криком он
Выигрывает спор.

Для власти власть ему нужна,
И силой дух поправ,
Он славит мудрецом того,
Кто лжет ему: "Ты прав!"

Он был рабом и он привык,
Что коль беда пришла,
Всегда хозяин отвечал
За все его дела.

Когда ж он глупостью теперь
В прах превратил страну,
Он снова ищет на кого
Свалить свою вину.

Он обещает так легко,
Но все забыть готов.
Он всех боится - и друзей,
И близких, и врагов.

Когда не надо - он упрям,
Когда не надо - слаб,
О раб, который стал царем,
Все раб, все тот же раб.

О раб, который стал царем,
Все раб, все тот же раб.

У плетня

(ст. Б. Кострова)

Ну что же, прощай, и коня вороного
Ко мне подведи от плетня.
Я скоро вернусь, и у камня седого
В долине ты встретишь меня.

Я скоро вернусь, и у камня седого
В долине ты встретишь меня.

Никто, моя радость, тебя не осудит,
Ни добрый, ни злой человек.
Обнимемся, что ли, как близкие люди,
И будем друзьями навек.

Обнимемся, что ли, как близкие люди,
И будем друзьями навек.

Я скоро вернусь, но зачем ты прикрыла
Глаза голубые - рассвет?
Ведь ты же сама и коня напоила,
И в гриву вплела горицвет.

Ведь ты же сама и коня напоила,
И в гриву вплела горицвет.

Уходит осень

(ст. С. Крылова)

Пахнет дымом, и грустно очень -
То дворами, где жгут листву,
Невидимкою бродит осень,
Покидающая Москву.
Сколько грусти и сколько света!
Как пронзителен птичий гвалт!
Листья желтые с черных веток
Тихо падают на асфальт.

Ветер листья метет, как дворник,
Растворяется дым, и мне
Так спокойно и так просторно
В этой доброй, как мир, тишине.
И не надо сердиться вовсе,
Что опять я брожу один.
Понимаешь, уходит осень -
Я хочу ее проводить

Хвосты

(ст. А. Милна, перевод С. Маршака)

У льва есть хвост - могучий, длинный,
А у осла есть хвост ослиный,
У кошки хвост и у коня,
Но нет у вас и у меня.
Но нет у вас и у меня.

Когда я буду именинник,
Куплю я хвостик за полтинник.
Мне продавец измерит рост
И подберет по росту хвост,
И подберет хороший хвост.

Скажу я льву, киту, верблюду:
Я вам завидовать не буду.
Смотрите, с нынешнего дня
Завёлся хвост и у меня!

Хор Бобров к спектаклю "Кошкин дом"

(ст. С. Маршака)

Мы, Бобры, народ рабочий,
Сваи бьём с утра до ночи.
Поработать мы не прочь,
Если можем вам помочь.
Трум-ба-пум...

Все заборы мы обрушим,
На земле огонь потушим,
Не позволим мы огню
Расползаться по плетню!
Трум-ба-пум...

Не мешайте, ротозеи,
Расходитесь поскорее!
Что устроили базар?
Тут не ярмарка - пожар!

Трум-ба-пум...

Хор Поросят к спектаклю "Кошкин дом"

(ст.С. Маршака)

Я - свинья, и ты - свинья,
Все мы, братцы, свиньи.
Нынче дали нам, друзья,
Целый чан ботвиньи!
Мы на лавочках сидим,
Из лоханочек едим,
Ай-люли, ай-люли,
Мы едим, едим.

Ешьте, чавкайте дружней,
Братцы-поросята!
Мы похожи на свиней,
Хоть ещё ребята.
Наши хвостики крючком,
Наши рыльца пятачком,
Ай-люли, ай-люли,
Наши рыльца пятачком.

Вот несут ведёрко нам,
Полное баланды:
Поросята, по местам!
Слушаться команды!
В пойло раньше стариков
Пятачком не лезьте.
Тут десяток пятачков,
Сколько это вместе?
Ай-люли, ай-люли,
Тут полтинник вместе!

Честь тебе, Петербург чародейный...

Честь тебе, Петербург чародейный,
Порожденье гранита и вод.
Стройный, дивный, булыжный, питейный
С мокрой тумбой у каждых ворот
Честь тебе, набегающий небом
На Фонарный, Дегтярный, Мучной.
Сладко пахнущий утренним хлебом
И кромешной тоскою ночной.

Честь тебе, ты велик и бескраен
Под покровом сырой темноты
Где парят над пустыней окраин
Тени тех, кого высосал ты.
Честь тебе, возвеличенный лестью
Обездоленный и золотой.
Наливайся, кормись моей честью,
Умывайся моей чистотой

Это очень интересно...

(ст. Ю. Мориц)

Это очень интересно, -
От кого река бежит?
Это очень интересно, -
Что в трамвае дребезжит?
Почему скворец поёт?
Почему медведь ревёт?
Почему один в берлоге,
А другой в гнезде живёт?

Это очень интересно, -
Кто деревья посадил?
Кто придумал крокодилу
Это имя - Крокодил?
Кто назвал слоном Слона,
Это очень интересно, -
Кто Сазану и Фазану
Дал такие имена?

Это очень интересно,
Поглядеть на муравья,
Это очень интересно, -
Как живёт его семья?
Нелегко живётся ей,
Потому что меньше кошки,
Меньше мухи, меньше мошки,
Всех он меньше, муравей!

Это очень интересно...
Это очень интересно...

А до станции "Шарапова Охота" бесконечный перегон...

А до станции "Шарапов Охота"
бесконечный перегон,
Ни о чем мне думать неохота,
От того ли, что движенье - как работа,
И у каждого движенья свой закон.

Вот проносится платформа "Столбовая"
Tа дорога столбовая не нова,
Я гляжу в окно и напеваю,
Только вспомню я - и сразу забываю,
Забываю и мотив тот, и слова.

Но везет какой-то парень по вагону
на тележке двухколесной патефон.
Он везет его, конечно, для фасонy;
заводить тот патефон уж нет резонy,
Да и что-то заводиться? е резон.

Патефон, х довоенная машина,
Ах, стальная рукоятка, посмотри!
Ты, пожалуйста, машина, подскажи нам,
Как же быть, коль не заводится пружина-
Та пружина, что находится внутри?

Только вспомню я - и сразу забываю,
забываю и мотив тот, и слова.
Я гляжу в окно и напеваю,
Вот проносится платформа "Столбовая"
Tа дорога столбовая ненова...

От того ли, что движенье - как работа,
и у каждого движенья свой закон.
Ни о чем мне думать неохота,
А до станции "Шарапов Охота"
Бесконечный, бесконечный перегон.

Ах, как земля прекрасна!

(ст. М. Карема, перевод М. Яснова)

"Ах, как земля прекрасна! -
На ветке дрозд поет, -
Ах, как земля прекрасна,
Как солнышко печет!"

Улитка не согласна
С ликующим дроздом:
"Сейчас земля прекрасна,
Но лучше под дождем!"

А солнечные слитки
Звенят в ручьях воды:
"Да здравствуют улитки,
Да здравствуют дрозды!"

Ах, у печали жила чепуха

Ах, у печали жили чепуха
Ах, у печали жили чепуха
Жили-жили-ж
ох и тихо
Или пили
Они вино.
И ныло по полям и мяло по полыни

Ах, у печали жили чепуха

Или били
болвана в лоб.
И ныло по полям и мяло по полыни

Ах, у печали жила чепуха.

Баллада о бедной Луизе

(ст. Ф. Ветрова)

Ах, жаль Луизу! День-деньской
Бродя кругом, она с тоской
Поет в хоромах и в людской,
Поет в хоромах и в людской:
"Девицы, бойтесь тьмы лесной
Да помните Луизу!"

Ах, жаль Луизу! В роще лог,
Там повстречался ей стрелок.
Он ловок был, красив, высок,
Он ловок был, красив, высок
И речью колдовской увлек
Злосчастную Луизу.

Баллада о коровах

(ст. Т. Собакина)

На травке у леса густого
Паслась луговая ... корова.
А рядом водою плеская,
Ныряла корова ... морская.

А где-то на дерево ловко
Карабкалась божья ... коровка.
Везде успевают коровы,
Коровы, они ... будь здоровы.

Баллада о Марии-Анне

(ст. В. Левина)

В кромешной тьме на каменном полу
Шагами отмеряю дни, недели,
На ощупь кружку нахожу в углу,
Холодная вода не утоляет жажды.
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Когда меня ты призовешь однажды?

Со ржавым скрипом отворилась дверь,
И белый зверь в глаза мои вцепился,
Не закричу, не потеряю память...
Спасибо, добрый стражник, что, глумясь,
К моим больным глазам поднес ты факел -
Я так мечтал вблизи увидеть пламя.

Гудят шаги по гулким корридорам...
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Что я скажу тебе, Мария-Анна...

Я так скажу тебе, Мария-Анна,
Твое Величество, Мария-Анна,
Не стану льстить и не открою тайну,
А повторю что всем давно известно:
На свете нет прекрасней королевы,
И справедливей нет, и беспощадней,
И справедливей королевы нет!

Все острова, моря и океаны
Давно твой суд покорные признали,
И молча слушают тебя владыки,
И принимают старцы твой совет.
А я злодей, чье место на галерах,
Всего лишь на изгнанье осужденный,
Пришел просить тебя, Мария-Анна,
Не справедливости, а милосердья.

Что суждено услышать мне в ответ?
Что суждено услышать мне в ответ?

Твои глаза, Мария-Анна!
А стражник бьет железной рукавицей,
Он прав, я должен преклонить колени,
Но я забыл как преклонять колени.
Твои глаза, Мария-Анна!
Ты смотришь на меня, Мария-Анна,
Движеньем пальца отсылаешь стражу,
И мы с тобой одни, наедене...

И только длинный, длинный между нами
Твой тронный зал, и ты сидишь на троне...
Мария-Анна, леди королева,
Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Что я скажу тебе, Мария-Анна...

Твое Величество, Мария-Анна,
На свете нет прекрасней королевы,
И беспощадней нет, и справедливей,
А я злодей, чье место на галерах.
Я умоляю, будь несправедливой,
О милости прошу, о милосердье,
Не отправляй преступника в изгнанье,
Убей меня, моя Мария-Анна!

Коснись меня своей рукой холодной,
Не закричу, не упаду от боли,
Я сам возьму твои святые пальцы
И осторожно уложу на горле,
И перед смертью прошепчу "спасибо"...
Мария-Анна, будь несправедливой!

Что я скажу тебе, Мария-Анна,
Что я скажу тебе, Мария-Анна...

Что ты ответишь мне, Мария-Анна,
Что ты ответишь мне, Мария-Анна...

Баллада о парижских похождениях Александра Дулова

(ст. Д. Сухарева)

Саша Дулов, прославленный бард,
Был в Париже в порядке обмена.
Заложил он гитару в ломбард -
Он решил потрудиться отменно.
Не нужны ему, нет, не нужны
Все парижские эти экзоты, -
Здесь святые огни зажжены
Для глубокой научной работы.

О, Пари, о, Пари!
Клод Бернар, Мари Кюри!
О, Пари, о, Пари!
Клод Бернар, Мари Кюри!

Но не знал обаятельный бард,
По парижским гуляя бульварам,
Что парижский бульвар не Арбат,
Где столкнуться нельзя с писсуаром.
Он столкнулся разок и другой
И сурово подумал на третьем:
"Пейте-лейте, а я ни ногой, -
Я приехал сюда не за этим!"

И пошел неспеша
Наш доктор Дулов Саша.
И пошел неспеша
Наш доктор Дулов Саша.

Вот в Россию вернулся наш бард,
И спросил академик Капица:
"Неужели спортивный азарт
Не помог вам хоть раз оступиться?
Доведись мне в Париже пожить,
Не боялся б я злого навета,
Я бы вето не смог наложить
Ни на то, милый друг, ни на это.

Пляс Пигаль, о, Париж!
Уи, месье, ноблес оближ".
Пляс Пигаль, о, Париж!
Уи, месье, положенье обязывает".

И теперь знаменитый певец
Не дождется опять приглашенья,
Чтоб поехать в Париж наконец
И воздать за свои прегрешенья.
Пусть придурки в научной тюрьме
Ту же жижу разводят пожиже, -
А у барда не то на уме,
Он найдет, чем заняться в Париже!

Визави, рандеву,
Не зови меня в Москву!
Визави, рандеву,
Не зови меня в Москву!

И пошел неспеша
Наш доктор Дулов Саша.
И пошел да неспеша
Доктор Дулов Саша.

Визави, рандеву,
Не зови меня в Москву!

Баллада о последнем свидании

(ст. В. Левина)

Он говорил ей: "Через час
Я Вас покинуть должен".
Она: "Идите хоть сейчас,
Мне с вами скучно тоже".

Он говорил: "Я приглашен
На королевский ужин.
Там будет стол на сто персон".
Она в ответ: "Тем хуже".

Он: "Что поделаешь, король
Меня ужасно любит".
Она: "Я чувствую, любовь
Вас, милый мой, погубит".

Он поклонился ей: "Пора".
Она в ответ кивнула.
"До встречи", - прошептал Баран.
"Пока", - Овца шепнула.

Баллада о сэре Вальтере Скотте

(ст. В .Левина)

Задел струну - запела тетива,
Они о прошлом нам напомнить рады,
И устремились к музыке слова,
И пробил час рождения баллады.

И коль почтенной публике угодно
Настроить души на балладный лад,
Сочту за честь исполнить вам сегодня
Балладу о сказателе баллад.

Герой моей баллады с детства хром
И выглядит, признаюсь, негеройски,
Но в битве, что добро ведет со злом,
Один, клянусь гитарой, стоит войска.

И если он к губам рожок подносит,
Лечу на зов и тороплю коня:
Сэр Вальтер Скотт, я Ваш оруженосец!/
Рассчитывайте, рыцарь, на меня! раза

И так, вообразите, прошлый век,
Герб на стене, мечи, кинжалы, шпаги,
Камин, свеча, усталый человек
Пером гусиным водит по бумаге.

И в древних храмах оживают лица
Послушные волшебному перу,
И с узником бежит он из темницы,
И с королем пирует на пиру.

А жизнь беду готовит за бедой,
Но злой судьбе во век не покориться...
Сэр Вальтер Скотт, калека и герой -
Поэт и воин, благородный рыцарь.

Ах если бы века со счета сбросить
И встать пред ним кальчугою звеня:
Сэр Вальтер Скотт, я Ваш оруженосец!/
Рассчитывайте, рыцарь, на меня! раза

Не знаю сколько мне отмерено судьбой,
И до конца баллады строк немного...
Окончен путь, но не окончен бой
Во имя чести, рыцарства и долга.

Мы с Вами, рыцарь, в этой схватке вечной,
На подвиг, словно в детстве, нас зовут
Лихой Рок Рой, Айвенго безупречный,
Бесстрашный и беспечный Робин Гуд.

Пусть не стихает ржание коней,
Пусть вереск на холмах не увядает,
Пусть идеалы юности моей
В час выбора меня не покидают.

И под конец, когда наступит осень,
Скажу, седую голову склоня:
Сэр Вальтер Скотт, я Ваш оруженосец!
Рассчитывайте, рыцарь, на меня! раза

Баллада о сэре Уильяме Спитте

(ст. В. Левина)

В субботу сэр Уильям Спитт
Верхом гулять отправился.
И в полночь древний замок Грэлл
Услышал дробь копыт.
Был этот замок знаменит,
И тем в веках прославился,
Что триста лет назад сгорел,
И с той поры забыт.

По роще сэр Уильям Спитт
Летит, храня молчание,
И как сверкающий кинжал,
Пронзает взглядом тьму.
А следом пес его трусит,
Известный тем в Британии,
Что от хозяина сбежал
Неясно почему.

И скачет сэр Уильям Спитт
Под древними деревьями,
И все старинное на нем
От шлема до шнурка,
И щит старинный знаменит,
И герб, и перья древние,
Один костюм настолько нов,
Что и не сшит пока.

Баллада о щепке

(ст. Ю. Мориц)

Там, где в зеленый осколок стекла
Детство глядит изумленное,
По морю грозному щепка плыла -
Пламя звело в ней зеленое,
В листьях ее улыбались дрозды,
Пчелы звенели бубенчиком,
Пела душа путеводной звезды
Песенку всем ее птенчикам:

"Ели море клубится
И ветер оглох,
Листья улыбок
Давайте развертывать!
Если не спится -
Считайте до трех,
Если не спится -
Считайте до трех...
Ну, максимум -
До полчетвертого!"

Люди, за веточку эту хватясь,
Выбраться могут из пропасти,
С ней корабли, самолеты, срастясь,
С хохотом двигают лопасти.
В дни, когда уши от страха - торчком,
Дыбом шевелятся волосы,
Детским она шелстит языком,
Детским поет она голосом:

"Ели море клубится
И ветер оглох,
Листья улыбок
Давайте развертывать!
Если не спится -
Считайте до трех,
Если не спится -
Считайте до трех...
Ну, максимум -
До полчетвертого!"

Щепка летит безо всяких колес -
Ей ли об этом тревожиться!
Пусть заливается смехом до слез
Самая кислая рожица.
В дни, когда счастье колотит хвостом
В бухте Воображения,
Я умоляю вас помнить о том,
Нет без чего продолжения:

"Ели море клубится
И ветер оглох,
Листья улыбок
Давайте развертывать!
Если не спится -
Считайте до трех,
Если не спится -
Считайте до трех...
Ну, максимум -
До полчетвертого!"

Бассейн Москва

(ст. Е. Рейна)

Огорченья земные несносны,
Непосильны земные труды.
Но зато как пленительны весны,
Как прохладны обьятья воды!

Но зато как пленительны весны,
Как прохладны обьятья воды!

Посидите минуту, не пикнув,
Уж не так я коварен и глуп.
Это только эпиграф, эпиграф -
Сочинитель - поэт Сологуб.

Погружаюсь в бассейн я по горло,
Голова остается в Москве.
И висит над водою спокойно,
На коротком своем волоске.

Я плыву, и спешат мне вдогонку
Два инструктора из ДОСААФ.
И налево я вижу Волхонку,
А направо - чудовищный шкаф.

И налево я вижу Волхонку,
А направо - чудовищный шкаф.

В этом доме их всех поселили
В середине двадцатых годов.
А потом поссылали, убили,
В середине тридцатых годов.

На Волхонке-же, господи, диво! -
Доживает цыплячий ампир,
И мне кажется что справедливо
Здесь засилие общих квартир.

И кого потеснили ребята,
А живется вообще тяжело -
Пусть пойдет, посидит у Рембрандта,
Отдохнет у Микель...анджело.

И на этом старинном просторе,
От вокзальной толпы в стороне,
Им широко раскинется море,
Как в бассейне раскинулось мне.

Благодарю Вас навсегда

(ст. Е. Евтушенко)

Две молодые головы
На "ты" шептались в прошлом счастьи,
И поцелуй был, как причастье,
Но я с тобою попрощаться
Хотел бы все-таки на "Вы"...

В колодце плавает звезда
И хочет выбраться на небо,
А я не выберусь, наверно,
Но грустно и благоговейно
Благодарю Вас навсегда.

Боялись оба мы тогда
В избушке скрытной и скрипучей,
Накрытой, как тулупом, тучей.
Вы - незаслуженный мой случай...
Благодарю Вас навсегда.

Мне камышами Ваше "да"
Ночное озеро шепнуло,
Тень белая ко мне шагнула,
Да так, что ходики шатнуло...
Благодарю Вас навсегда.

Туман баюкала вода,
И надвигались Ваши очи,
Которых нет смелей и кротче,
Сестра родная белой ночи,
Благодарю Вас навсегда.

Мне страшно Страшного Суда,
Не страшно мне суда мирского,
Быть благодарным так рисково,
Ржавеет счастье, как подкова,
Готов к несчастьям, что ж такого,
Но я готов и к счастью снова -
Благодарю Вас навсегда.

Большой секрет для маленькой компании

(ст. Ю. Мориц)

Не секрет, что друзья не растут в огороде,
Не продашь и не купишь друзей!
И поэтому я все бегу по дороге
С патефоном волшебным в тележке своей.

Под грустное мычание, под бодрое рычание,
Под дружеское ржание рождается на свет
Большой секрет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет!

Под грустное мычание, под бодрое рычание,
Под дружеское ржание рождается на свет
Большой секрет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет!

Не секрет, что друзья - это честь и отвага.
Это верность, отвага и честь.
А отвага и честь - это рыцарь и шпага,
Всем глотателем шпаг никогда их не съесть!

Под грустное мычание, под бодрое рычание,
Под дружеское ржание рождается на свет
Большой секрет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет!

Не секрет, что друзья удирают вприпрыжку,
Не хотят на цепочке сидеть.
Их заставить нельзя ни за какую коврижку
От безделья и скуки балдеть.

Под грустное мычание, под бодрое рычание,
Под дружеское ржание рождается на свет
Большой секрет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет!

Не секрет, что друзья в облака обожают
Уноситься на крыльях и без.
Но бросаются к нам, если нас обижают,
К нам на помощь бросаются даже с небес.

Под грустное мычание, под бодрое рычание,
Под дружеское ржание рождается на свет
Большой секрет для маленькой,
Для маленькой такой компании,
Для скромной такой компании
Огромный такой секрет!
Ах было б только с кем,
Ах было б только с кем,
Ах было б только с кем поговорить!

Бульдог и таксик

(ст. Д. Хармса, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Над косточкой сидит бульдог, сидит,
Привязанный, привязанный к столбу.
Подходит таксик маленький,
Подходит таксик маленький
С морщинками, с морщинками на лбу.

"Послушайте, бульдог, бульдог, " -
Сказал незванный гость, -
"Позвольте мне, бульдог, бульдог,
Докушать ету кость!

Послушайте, бульдог, бульдог,
Послушайте, бульдог, бульдог,
Позвольте мне, бульдог, бульдог,
Докушать ету кость!"

Послушайте, бульдог, бульдог,
Послушайте, бульдог, бульдог,
Позвольте мне, бульдог, бульдог,
Докушать ету кость!"

Рычит бульдог на таксика:
"Не дам вам ничего!"
Бежит бульдог за таксиком,
А таксик от него.

Бегут они вокруг столба,
Как лев, бульдог рычит,
И цепь стучит вокруг столба,
И цепь стучит вокруг столба,
И цепь стучит вокруг столба,
Вокруг столба стучит.

Рычит бульдог на таксика:
"Не дам вам ничего!"
Бежит бульдог за таксиком,
А таксик от него.

Бегут они вокруг столба,
Как лев, бульдог рычит,
И цепь стучит вокруг столба,
И цепь стучит вокруг столба,
И цепь стучи...и цепь стучит...
Ля, ля, ля, ля, ля, ля....

Теперь бульдогу косточку
Не взять уже никак.
А таксик, взявши косточку,
Сказал бульдогу так:

"Пора мне на свидание,
Пора мне на свидание,
Пора мне на свидание,-
Уж восемь пез пяти!
Как поздно! До свидания!
Как поздно! До свидания!
Как поздно! До свидания!
Сидите на цепи!
Пока!"

Бычок

(ст. А. Барто)

Идет бычок, качается,
Вздыхает на ходу:
- Ох, доска кончается,
Сейчас я упаду!

В дороге

(ст. И. Уткина)

Ночь, и снег, и путь далек;
На снегу покатом
Только тлеет уголек
Одинокой хаты.
Облака луну таят,
Звезды светят скупо,
Сосны зимние стоят,
Как бойцы в тулупах.

Сосны зимние стоят,
Как бойцы в тулупах.

Командир усталый спит,
Не спешит савраска,
Под полозями скрипит
Русской жизни сказка.
...Поглядишь по сторонам-
Только снег да лыжни.
Но такая сказка нам
Всей дороже жизни!

Но такая сказка нам
Всей дороже жизни!

В Уэльсе

(ст. А. Городницкого)

В Уэльсе теплые дожди
По крышам шелестят.
Подруга, ты меня не жди,
Я не вернусь назад.
Стакан зажат в моей руке,
Изломан песней рот, -
Мы в придорожном кабачке
Встречаем Новый год.

Мой нос багров, я пить здоров,
И ты меня не тронь.
Под бубна рев по связке дров
Пустился в пляс огонь.
Мы собрались здесь налегке
Без горя и забот, -
Мы в придорожном кабачке
Встречаем Новый год.

Кругом туманные поля,
Шумять кругом друзья.
Моя ячменная земля,
С тобою счастлив я.
Стакан зажат в моей руке,
Изломан песней рот, -
Мы в придорожном кабачке
Встречаем Новый год.

Ваня-пастушок

(ст. Ю. Мориц)

На лугу стоят овечки,
Шерсть закручена в колечки,
И играет для овечек
На свирели человечек.

Это Ванечка, пастух!
У него хороший слух.
Он и волка ненавидит,
И ягненка не обидит,
Не обидит нипочем.
Быть Ванюше скрипачем!

Вдруг странный стих во мне родится...

(ст. Д. Самойлова)

Вдруг странный стих во мне родится,
Я не могу его поймать.
Какие-то слова и лица.
И время тает или длится.
Нет! Невозможно научиться,
Нет, невозможно научиться,
Себя и ближних понимать!

И жалко всех и вся. И жалко
Закушенного полушалка,
Когда одна, вдоль дюн, бегом -
Душа - несчастная гречанка...
А перед ней взлетает чайка.
И больше никого кругом.

Верблюд

(ст. В. Рецептера)

Не придавай значенья
тому, как я шучу.
Двугорбого терпенья
набраться я хочу.

Ты видишь, перемены
судьба мне не дала:
вновь от стола до сцены,
от сцены до стола.

Дорога (не причуда!)
лежит меж этих стран,
из одного верблюда
составлен караван.

Что сделать, чтоб без гнева
и ты пошла со мной,
как по ладони левой,
по линии двойной?..

Не придавай значенья
тому, что я молчу.
Двугорбого терпенья
набраться я хочу:

сраженье без оружья,
бессрочная борьба -
высокая верблюжья
двугорбая судьба...

Весёлая песня

(ст. М. Светлова)

Давай с тобой обнимемся, солдат!
На нас десятилетия глядят,
Нам не жалела родина пайка -
Сто молний, сто чудес и пачка табака,
И пачка табака.

И сорок лет - довольно долгий срок -
Мы протащили вещевой мешок,
Была такая ноша нелегка -
Сто молний, сто чудес и пачка табака,
И пачка табака.

Ны твёрдо помним воинский устав, -
И будущему, чуточку устав,
Мы вынули из нашего мешка
Сто молний, сто чудес и пачку табака,
И пачку табака.

Ветер принёс издалека

(ст. А. Блока)

Ветер принес издалека
Песни весенней намек
Где-то светло и глубоко
Неба открылся клочок.

В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали земние бури,
Реяли звездные сны,
Реяли звездные сны.

В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали земние бури,
Реяли звездные сны.

Робко, темно и глубоко
Плакали струны мои.
Ветер принес издалека
Звучные песни твои.

Ветер принес издалека
Песни весенней намек
Где-то светло и глубоко
Неба открылся клочок,
Неба открылся клочок.

Влетел на свет осенний жук

(ст. Г. Шпаликова)

Влетел на свет осенний жук,
В стекло ударился, как птица.
Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут!
Я счастлив собираться, торопиться.

Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут!
Я счастлив собираться, торопиться.

Там на столе грибы и пироги,
Серебрянные рюмки и настойки.
Ударит час, и трезвости враги
Придут сюда для дружеской попойки.

Ударит час, и трезвости враги
Придут сюда для дружеской попойки.

Редеет круг друзей, но - позови,
Давай поговорим, как лицеисты -
О Шиллере, о славе, о любви,
О женщинах - возвышенно и чисто.

Редеет круг друзей, но - позови,
Давай поговорим, как лицеисты.

Воспоминаний сомкнуты ряды,
Они стоят, готовые к атаке,
И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.

И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.

О, собеседник подневольный мой,
Я, как и ты, сегодня подневолен,
Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен.

Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен.

Влетел на свет осенний жук,
В стекло ударился, как птица.
Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут!
Я счастлив собираться, торопиться.

Да здравствуют дома, где нас сегодня ждут!
Я счастлив собираться, торопиться.

Во Франции неважные дела...

(ст. А. Володина)

Во Франции неважные дела,
Продукты дорожают и воще...
Но Франция вполголоса поет
Под контрабас, ударник и рояль.
Но Франция, но Франция поет...

В Италии, глядишь, то наводненья,
То террористы, то землятрясенья.
Она поет, поет под мандолину
Или гитару, или просто так.
Италия, Италия поет...

Америка в пресупности погрязла
И с неграми никак не разберется, -
И те поют - и белые, и негры,
Блистая приглушенным саксофоном,
Приплясывая перед микрофоном.
Америка, Америка поет...

А нам и бог велел:
Поем народные,
Блатные, философские, походные,
Старинные, цыганские, победные,
Полезные, безвредные и вредные.

А нам и бог велел:
Поем народные,
Блатные, философские, походные,
Старинные, цыганские, победные,
Полезные, безвредные и вредные.

На шаре тесненьком
Столпились мы,
Друг другу песенки
Поем из тьмы...

Времена не выбирают...

(ст. А. Кушнера)

Времена не выбирают,
в них живут и умирают.
Большей пошлости на свете нет,
чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
как на рынке, поменять.

Что ни век, то век железный,
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; я в пять лет
Должен был от скарлатины
Умереть, живи невинный
Век, в котором горя нет.

Ты себя в счастливцы прочишь,
а при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе,
а не в трюме, в полутьме?

Хочешь ехать в первом классе,
а не в трюме, в полутьме?

Что ни век, то век железный,
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время - это испытанье.
Не завидуй никому.

Крепки тесные объятье.
Время - кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас черты его и складки
приглядевшись, можно снять.

Словно с пальцев отпечатки,
С нас черты его и складки
приглядевшись, можно снять.

Времена не выбирают,
в них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
как на рынке, поменять.

Что ни век, то век железный,
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время - это испытанье.
Не завидуй никому.

Врун

(ст. Д.Хармса, муз. С. Никитина, В. Берковского)

- А вы знаете, что У?
- А вы знаете, что ПА?
А вы знаете, что ПЫ?
Что у папы моего
Было сорок сыновей?
Было сорок здоровенных -
И не двадцать,
И не тридцать, -
Ровно сорок сыновей!

- Ну! Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Еще двадцать,
Еще тридцать,
Ну, еще туда-сюда,
А уж сорок,
Ровно сорок, -
Это просто ерунда!

- А вы знаете, что СО?
- А вы знаете, что БА?
А вы знаете, что КИ?
Что собаки-пустолайки
Научилися летать?
Научились, точно птицы, -
Не как звери,
Не как рыбы, -
Точно ястребы летать!

- Ну! Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, как звери,
Ну, как рыбы,
Ну, еще туда-сюда,
А как ястребы,
Как птицы, -
Это просто ерунда!

- А вы знаете, что НА?
- А вы знаете, что НЕ?
А вы знаете, что БЕ?
Что на небе
Вместо солнца
Скоро будет колесо?
Скоро будет золотое -
Не тарелка,
Не лепешка, -
А большое колесо!

- Ну! Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, тарелка,
Ну, лепешка,
Ну, еще туда-сюда,
А большое колесо, -
Это просто ерунда!

- А вы знаете, что ПОД?
- А вы знаете, что МО?
А вы знаете, что РЕМ?
Что под морем-океаном
Часовой стоит с ружьем?

- Ну! Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, с дубинкой,
Ну, с метелкой,
Ну, еще туда-сюда,
А с заряженным ружьем, -
Это просто ерунда!

- А вы знаете, что ДО?
- А вы знаете, что НО?
А вы знаете, что СА?
Что до носа
Ни руками,
Ни ногами
Не достать,
Что до носа
Не доехать,
Не допрыгать, -
Не достать!

- Ну! Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, доехать,
Ну, допрыгать,
Ну, еще туда-сюда,
А достать его руками, -
Это
Просто
Ерунда!

Вторая песня Серафимы

(ст. М. Светлова)

На стене всю ночь стучали часики,
Сон бежал от утомлённых век...
Снился мне покойный Луначарский -
До чего хороший человек!

Жизнь свою трудящимся отдавший,
Разжигавший мировой пожар,
Очень бледный, очень исхудавший,
Снился мне народный комиссар...

Входите, милые, не бойтесь...

(ст. А. Володина)

Входите, милые, не бойтесь,
Официантов не робейте -
У них такие же заботы,
У некоторых дома дети!

Вй перед ними не пасуйте,
Меню читайте не стыдясь -
У них лишь вид такой, по сути,
Они ничем не лучше вас.

Они ничем не лучше вас.

Входите, милые, не бойтесь,
Официантов не робейте -
У них такие же заботы,
У некоторых дома дети!

Вй перед ними не пасуйте,
Меню читайте не стыдясь -
У них лишь вид такой, по сути,
Они ничем не лучше вас.

Просительно не улыбайтесь,
И веселитесь без помех!
Стеснительные, не стесняйтесь,
Как я дурак стесняюсь всех!

Как я дурак стесняюсь всех!

Вы слыхали, как Семён поступил

(ст. Л. Яковлева)

Вы слыхали, как Семен поступил?
Прямо на ногу мне он наступил!
Я Семена обзывал весь урок:
"Питекантроп, самосвал, носорог!"

Я Семена обзывал весь урок:
"Питекантроп, самосвал, носорог!"

Нет, его я не прощу никогда,
За обиду отомщу - да, да, да!
Извинений не приму, не стерплю -
Я на две ноги ему наступлю.

Пам-па-парам, пам-па-парам
Я на две ноги ему наступлю.

Вьетнам

(ст. А. Городницкого)

Вьетнам. Он снится мне во сне.
Веселым, шумным днем,
В ночной недолгой тишине
Я думаю о нем.

Там солнце душное встает
В дыму, в крови, в золе,
Но бьется маленький народ
На маленькой земле.

Крадутся в джунглях наугад,
Неслышные, как тень,
Отряды худеньких солдат,
Похожих на детей.

А в городах, где гром и тень
Зенитных канонад,
Ведут в укрытие детей,
Похожих на солдат.

Ползет с газетной полосы
Пожара едкий чад.
Несет игрушки в школу сын -
Посылка для ребят.

И песню вспоминаю я,
Что в детстве пели мне:
"Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
Ты вся горишь в огне."

Трансвааль, Трансвааль, страна моя,
Ты вся горишь в огне.

Где ты, дорога?

(ст. С. Крылова)

Мы с тобою как желтые листья,
Мы не знаем, куда нас несет.
Чья-то зависть, болезнь или выстрел,
Или старость нам жизнь оборвет.

Где ты, дорога,
Как мне тебя найти?
Ах, до чего же много
Троп на моем пути.

Мы с тобою о многом не знаем -
Потому называем судьбой.
Может, жизнь посмеется над нами,
Может, выкинет флаг голубой.

Где ты, дорога,
Как мне тебя найти?
Ах, до чего же много
Троп на моем пути.

Горизонтские острова

(ст. Я. Бжехвы, перевод Б. Заходера)

На весёлых, на зелёных
Горизонтских островах,
По свидетельству учёных,
Ходят все на головах!
Говорят, что там живёт
Трехголовый Кашалот,
Сам играет на рояле,
Сам танцует, сам поёт!

По горам на самокате
Ездят там бычки в томате!
А один учёный Кот
Даже водит вертолёт!
Там растут на вербе груши,
Шоколад и мармелад,
А по морю, как по суше,
Скачут зайцы, говорят!

Дети взрослых учат в школах!
Вот какие, в двух словах,
Чудеса на тех весёлых
Горизонтских островах!
Иногда мне жаль немного,
Что никак - ни мне, ни вам
Не найти нигде дорогу
К этим славным островам!

Грустный заяц

(ст. Н. Матвеевой)

- Здравствуй, заяц, - молвил гусь, -
Отчего ты грустный?
- Откровенно признаюсь:
Я ужасно вкусный.
Я такой же вкусный,
Как вилок капустный, -
Оттого и скучный,
Оттого и грустный.
Звери съесть меня хотят,
Птицы хищные парят
Надо мной без звука...
Не житьё, а мука!

Если хочешь преуспеть
И прожить со смыслом, -
Не старайся повкуснеть,
Оставайся кислым!

Двенадцатая ночь

(ст. У. Шекспира, перевод Д. Самойлова)

Пускай в камине прогорят
Дубовые дрова!
Пришла двенадцатая ночь
С начала Рождества.

В дому тепло. И в яслях спит
Родившийся Христос.
Уходит праздник. На дворе
Ветер, снег и мороз.

Давайте нынче пить вино,
Пускай на дорогах мрак,
И все не то, и все не так,
Но что есть "то" и "так"?

Пусть все сегодня за вином
Не ту играют роль,
И шут пусть станет королем,
И будет шутом король.

Сегодня умный будет глуп,
И будет умен дурак,
И все не то, и все не так,
Но что есть "то" и "так"?

Хей-хо! Веселье! Скуку прочь!
На все дает права
Одна двенадцатая ночь
С начала Рождества!

А завтра - что ж! - придет конец
Веселью и вину.
Конец шуту и королю,
И глупости, и уму.

Король отправится во дворец
И пьяный к себе в кабак,
Ведь все не то, и все не так,
Но что есть "то" и "так"?

Джонни и пони

(ст. В. Левина, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Был маленький Джонни чуть ниже стола
В беседке под старым каштаном.
А серенький пони -такие дела-
Был выше, чем Джонни, и выше стола,
И звали его Великаном.

Но стала беседка для Джонни мала, -
Он в море ушёл капитаном.
А друг его пони - такие дела -
Остался по-прежнему выше стола
В беседке под старым каштаном.

Дождь

(ст. А. Тарковского)

Пляшет перед звездами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.

Плачет птица об одном крыле,
Плачет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.

Тебя я с утра дожидался вчера,
Они догадались, что ты не придешь.
Ты помнишь, какая погода была?
Как в праздник, и я выходил без пальто...

Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день.
И дождь, и особенно поздний час,
И капли текут по холодным ветвям...

Пляшет перед звездами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.

Плачет птица об одном крыле,
Плачет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.

Плачет крепкий камень под пятой,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет погорелец на золе,
Плачет птица об одном крыле.

Пляшет перед скинией Давид,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет перед звездами звезда.

Ни словом унять, ни платком утереть...
Ни словом унять, ни платком утереть...

Друзьям

(ст. П. Вяземского)

Я пью за здоровье не многих,
не многих, но верных друзей,

Я пью за здоровье далеких,
далеких, но милых друзей,
друзей, как и я, одиноких
средь чуждых сердцам их людей.

В мой кубок с вином льются слезы,
но сладок и чист их поток;
Так с алыми - черные розы
вплелись в мой застольный венок.

Мой кубок за здравье не многих,
не многих, но верных друзей,
друзей, неуклончиво строгих
в соблазнах изменчивых дней;

За здравье и ближних далеких,
далеких, но сердцу родных,
и в память друзей одиноких,
почивших в могилах немых.

Дуэт Жаркова и Холодкова

(ст. Ю. Мориц)

- Привет, я Жарков!
- Здорово, я Холодков!
- Тише, дети, не шумите!
- Громче, дети, пошумите!

- Испеку вам пирожков.
- Пережарил их Жарков.
- Крем-брюлле, пломбир клубничный...
- Холодков переморозил.

-Профессор любил сковородку,
Но тут зазвонил телефон.
Забыл на огне сковородку профессор,
И выскочил вон.

Садясь находу в электричку,
Профессор сказал: "Закурю!"
И бросил, и бросил горящую спичку
В любимую шапку свою.

А я тут как тут, я Жарков -
Гаситель горелых очков,
Пиджачков, сковородок и шляп,
Тяп-ляп, тяп-ляп, тяп-ляп!

- Жарков погасил, ну и что же.
Работа его неплоха.
На что эта шляпа похожа?!
На дырку от шляпы, ха-ха!

И как же профессор наденет
Любимую дырку свою?!
Ведь он в сковородке застрянет, застрянет,
Когда я ее не зашью!

А я тут как тут, я Жарков -
Гаситель горелых очков,
Пиджачков, сковородок и шляп,
Тяп-ляп, тяп-ляп, тяп-ляп!

Жестокий дорожный романс

(ст. А. Володина)

Сначала трясся на подножке
от контролеров поездных,
потом проник в вагон, к окошку,
потом на мягкой полке дрых.
Потом утратил осторожность,
не помню сам и как, отстал.
Один стою в пыли дорожной,
уходит медленный состав,
уходит медленный состав.

Дорожный разговор уехал Cm
и маленький портфель идей,
а я стою, как бы для смеха,
для развлечения людей,
которые глядят из окон,
все едут мимо поезда...
Стою в сомнении жестоком,
что они едут не туда,
что они едут не туда.

Стою в сомнении жестоком,
все едут мимо поезда...
они глядят, глядят из окон,
и едут, едут не туда,

едут, едут не туда...
не туда, а куда?..

Жираф

(ст. Б. Заходера)

Мне очень нравится жираф:
Высокий рост и кроткий нрав.
Жирафа - он ведь выше всех -
Боятся даже львы,
Но не вскружил такой успех
Жирафу головы.

Легко ломает спину льву
Удар его копыта,
А ест он листья и траву,
И не всегда досыта...

Мне очень нравится жираф,
Хотя боюсь, что он неправ.

За городом

(ст. Д. Самойлова)

Тот запах вымытых волос,
Благоуханье свежей кожи
И поцелуй в глаза от слез
Соленые, и в губы тоже.

И кучевые облака,
Курчявящиеся над чащей,
И спящая твоя рука,
И спящий лоб и локон спящий.

Повремени, певец разлук,
Мы скоро разойдемся сами!
Не разлучай уста с устами,
Не разнимай сплетенных рук!
Не разнимай сплетенных рук,
Не разлучай уста с устами!
Мы скоро разойдемся сами,
Повремени, певец разлук!

Ведь кучевые облака
Весь день курчавятся над чащей
И слышется издалека
Дневной кукушки счет горчащий.

Не лги, не лги, считая дни,
Кукушка, мы живем часами!
Певец разлук, повремени -
Мы скоро разойдемся сами!
Повремени, певец разлук,
Мы скоро разойдемся сами!
Не разлучай уста с устами,
Не разнимай сплетенных рук!
Не разнимай сплетенных рук,
Не разлучай уста с устами!
Мы скоро разойдемся сами,
Повремени, певец разлук!

Застольная песня

(ст. А. Апухтина)

Если измена тебя поразила,
Если тоскуешь ты, плача, любя,
Если в борьбе истощается сила,
Если обида терзает тебя,

Сердце ли рвется,
Ноет ли грудь, -
Пей, пока пьётся,
Всё позабудь!

Выпьешь, заискрится сила во взоре,
Бури, нужда и борьба нипочём...
Старые раны, вчерашнее горе, -
Всё обойдётся, зальётся вином.

Жизнь пронесётся
Лучше, скорей,
Пей, пока пьётся,
Сил не жалей!

Что нам все радости, что наслажденья?
Долго на свете им жить не дано...
Дай нам забвенья, о, только забвенья,
Сладкою дрёмой тумань нас, вино!

Сердце ль смеется,
Ноет ли грудь, -
Пей, пока пьётся,
Всё позабудь!

Жизнь пронесётся
Счастья быстрей...
Пей, пока пьётся,
Пей веселей!

Здравствуй

(ст. А. Якушевой)

Здравствуй! Это главное - ты здравствуй!
Главное - ты будь! Хоть как-нибудь
Будь ежесекундно, ежечастно,
Ежедневно, неизменно -будь!
Будь глазами кораблям упрямым,
Рельсами - упрямым поездам,
Будь геологу искомым камнем,
Мною будь, когда со мной беда.

Будь, прошу тебя, в простом и сложном,
Будь, прошу тебя, - и в этом суть.
Будь, прошу тебя, покуда сможешь,
А когда не сможешь - тоже будь!
Крылями, взметнувшимися в небо,
Пением посадочных полос...
Будь, прошу тебя, повсюду, где бы
Быть тебе сегодня не пришлось.

Здравствуй, лучший день твой, лучший вечер,
Каждый слог в разгоряченном лбу.
Здравствуй, - говорил тебе при встрече,
А теперь при встрече крикну - будь!
Будь, прошу тебя, в простом и сложном,
Будь, прошу тебя, - и в этом суть.
Будь, прошу тебя, покуда сможешь,
А когда не сможешь - тоже будь!

Крылями, взметнувшимися в небо,
Пением посадочных полос...
Будь, прошу тебя, повсюду, где бы
Быть тебе сегодня не пришлось.
Будь, прошу тебя, повсюду, где бы
Быть тебе сегодня не пришлось.

Зелёная история

(ст. В. Левина, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Тетушка Кэти
(В зеленом жакете),
Дядюшка Солли
(В зеленом комзоле),
А также их дети,
Одетта и Хэти
(И та и другая в зеленом берете),
Вчера на рассвете
(В зеленой карете)
Отправились в гости к сестре Генриетте,
А маленький Джонни
И серенький пони
(Но пони был все же в зеленой попоне)
За ними пустились в погоню.

Тетушка Кэти
(В зеленом жакете),
Дядюшка Солли
(В зеленом комзоле),
А также их дети,
Одетта и Хэти
(И та и другая в зеленом берете),
Домой возвратились в зеленой карете,
В той самой, в которой вчера на рассвете
Они уезжали к сестре Генриетте.
А маленький Джонни
И серенький пони
(Но пони был все же в зеленой попоне)
Вернулись в зеленом вагоне.

Зимняя песня

(ст. Г. Иванова)

Долой кино! Мы кинулись в лес.
По белому снегу бежим на лыжах.
Я в новый свой свитер бежевый влез,
Ты рядом - лиса рыжая!

Мы в сказочном мире,
В сверкающем небе.
Вокруг и над нами
Стоит тишина.
А лес будто вымер,
Засыпанный снегом,
А снег под ногами -
Ого! Глубина!

И рыжие сосны,
Мохнатые ели,
Берёзы, осины,
Синиц кутерьма...
Глаза твои косы,
А волосы белы,
На них белый иней,
Мороз и зима.

Как печка, горят
Руки-ноги от бега.
Я свитер - долой,
Прямо в снег - нагота.
Ах, снежный наряд,
Мы все белы от снега.
Любимый ты мой,
Дорогой снегопад!

И песенку поя

(ст. Е. Клюева)

Весна. И гололедица.
И ветер, как дитя:
За санками последними
По улице летя...

И первых птиц флотилии
Плывут издалека:
Пиша по небу крыльями
Большие облака.

Тепло до обалдения!
И, вечность погодя,
Вздохнет сухое дерево:
Скрипя и ждя дождя.

Ах, как душа балуется
И треплет тополя:
Бежа, бежа по улице
И песенку поя!

Как завещано Ветхим Заветом

(ст. Ю. Энтина)

Как завещано Ветхим Заветом
Убояться нас жены должны!
Только жены забыли об этом -
Нынче муж убоится жены.

Хоть муж семьи глава,
Но в случае скандала
Жена всегда права -
Жизнь это доказала.

Кто женатым пока еще не был,
Должен тот поскорее понять,
Раз жена посылает за хлебом,
Надо деньги хватать и бежать.

Хоть муж семьи глава,
Но в случае скандала
Жена всегда права -
Жизнь это доказала.

Предположим, захочится мужу
Проучить за измену жену.
Так потом будет хуже ему же,
И свою он признает вину.

Хоть муж семьи глава,
Но в случае скандала
Жена всегда права -
Жизнь это доказала.

Как профессор Джон Фул беседовал с профессором Клодом Булем, когда тот время от времени показывался на поверхности речки Уз

(ст. В. Левина)

Джон Фул, профессор трех наук,
Спешил в Карлайль из Гулля
И в речке Уз заметил вдруг
Коллегу - Клода Буля.

- Сэр, видеть Вас -большая честь! -
Профессор Фул воскликнул.
- Но что Вы делаете здесь
В четвертый день каникул?
Глотая мелкую волну,
Буль отвечал:
- Сэр Джон,
Я думаю, что я тону,
Я думаю, что я тону,
Я думаю, что я тону,
Я в этом убежден.

Тогда Джон Фул сказал:
- Да ну?
Клод Буль обдумал это,
Помедлил
И пошел
Ко дну,
Наверно, за ответом.
- Простите, Буль,
Сейчас июль,
А теплая ль вода?
- Буль-буль, сказал профессор Буль,
- Буль-буль, сказал профессор Буль,
- Буль-буль-буль-буль,
Буль-буль-буль-буль, -
Что означало
"Да".

Как размножаются крокодилы

(ст. В. Миляева)

Не верьте Брему насчет крокодилов:
Из яиц чаще выводятся цыплята
И муравьи.
Крокодилы размножаются
Совсем по-другому...

Лежит он себе в болоте,
Прикинувшись гнилой деревяшкой,
И ждет.
Вот подлетает птичка, -
Попугайчик или колибри,
Села на сучок,
Пасть - хлоп! И нету птички.
Но это еще не процесс размножения,
Это работа органов пищеварения.
И вдруг другая птичка...
Пасть - хлоп! И не до смерти,
А только хрупнуло крылышко.
Плачет птаха, плачет птаха:
"Дядь, отпусти, больно!"
"А будешь крокодилом?" -
Спрашивает дядя, не разжимая зубов,
А сам плачет, как бы вспоминая нечто грустное.
"Буду, только отпусти,
Буду, только отпусти, отпусти, отпусти!.."
Отпускает...

И вот перед вами маленький крокодил,
Пока еще не похож.
Но зубы и хвост - дело наживное.
Глядишь, к вечеру их уже двое.
Который же утром чирикал и порхал?
Ага, вот тот, поменьше...

А Брем был хороший человек.
Хороший и знающий
Специалист.
Но не пророк.

Каждый выбирает для себя

(ст. Ю. Левитанского)

Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.
Дьяволу служить или пророку -
каждый выбирает для себя.

Кажды выбирает по себе
слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе
щит и латы, посох и заплаты.
Меру окончательной расплаты
каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя...
Выбираю тоже, как умею,
ни к кому претензий не имею -
каждый выбирает для себя.
ни к кому претензий не имею -
каждый выбирает для себя.

Канон

(ст.У. Шекспира, перевод Д. Самойлова)

Заткнись, бродяга, хватит!
Заткнись, бродяга, хватит!
Пусть тот молчит,
Пусть тот молчит,
Кто за вино не платит.

Карась и щука

(ст. В. Левина)

Как-то раз Карась от скуки
Исполнял стихи о Щуке.
Услыхала Щука пенье -
Вот и всё стихотворенье...

Качка

(ст. Е. Евтушенко)

Качка!
Обалдевшие инструкции срываются с гвоздей.
Качка!
Об башку спидола стукается вместе с Дорис Дэй
Качка!
Борщ на камбузе томяшийся сливается, плеща,
Качка!
К потолку прилип дымяшийся лист лавровый из борща.

Качка!
Уцепиться-бы руками за кустарник, за траву,
Качка!
Травит юнга, травит штурман, травит боцман, я травлю.
Качка!
Волны - словно волкодавы, и такой двадцатый век -
Качка!
Вправо-влево, влево-право, вверх-вниз, вниз-вверх.

Качка!
Все инструкции разбиты, все портреты - тоже вдрызг. (тоже вдрызг)
Качка!
Лица мертвенно избиты, под кормой крысиный визг.
Качка!
А вокруг сплошная каша, только крики на ветру,
Качка!
Только качка, качка, качка, только мерзостно во рту.

Качка!
Бочка прыгает по палубе, бросаясь на людей,
Качка!
Ей, ребята и попали мы - а все-же не робей. (не робей!)
Качка!
Вылезайте из кают, а нето нам всем каюк!

Качка!
А глаза у гарпунера, чумого горлодера, напряглись, и чуб торчком,
Качка!
Молча сделав знак матросам, к бочке мечущейся с тросом подбирается бочком.
Качка!
И бросается, что кошка, рассекая толчею,
Качка!
Ибо знает, сволочь-качка, философию твою!

Качка!
Шкурой, вызубрил он, рыжий, навсегда в башку вдолбя,
Качка!
Или ты на бочку прыгнешь, или бочка на тебя!

Качка!
А бочка смирная лежит, и не блажит,
Качка!
Погода ясная от нас не убежит.
Качка!
Пусть мы закачены, и пусть в глазах темно,
Качка!
Перекачаем, тебя, качка, все равно!
Качка!

Княжна

(ст. Л. Овсянниковой)

Любовь моя, моя любовь нежна.
Мне чудится, что я твоя княжна,
Что жемчугами плачу на заре
И вышиваю сердце в серебре.

Любовь моя, моя любовь со мной.
Она взлетела острою стрелой
В холодный путь по звёздам и ветрам,
О, как полёт безжалостно упрям,
Какая в острие вселилась страсть:
Ему бы в сердце алое попасть...

Любовь моя, разлукам нет конца,
Но не найти достойного гонца,
Чтоб губ тепло к тебе донёс в словах
И взгляд немой в доверчивых руках.

Любовь моя, ты ожиданье жди, -
Оно в тебе, во мне и впереди.
Я жемчугами плачу на заре
И вышиваю сердце в серебре...

Когда-нибудь я к вам приеду

(ст. Д. Самойлова)

Когда-нибудь я к вам приеду,
Когда-нибудь, когда-нибудь,
Когда почувствую победу,
Когда открою новый путь.

Когда-нибудь, когда-нибудь,
Когда открою новый путь.

Когда-нибудь я вас увижу,
Когда-нибудь, когда-нибудь,
И жизнь свою возненавижу,
И к вам в слезах паду на грудь,
Паду на грудь...

Когда-нибудь я вас застану,
Растерянную, как всегда,
Когда-нибудь я с вами кану
В мои минувшие года.

Когда-нибудь я вас застану,
Растерянную, как всегда,
Когда-нибудь я с вами кану
В мои минувшие года.

Когда-нибудь я с вами кану
В мои минувшие года...

Колокольчик

(ст. М. Садовского)

Колокольчик есть такой,
Что внутри у нас хранится,
Он в безмолвьи небылица,
И неведом с ним покой.

Колокольчик под дугой,
Едет, едет, друг, к поэту,
Слышу звонкую примету,
Колокольчик бъется мой.

Слышу звонкую примету,
Колокольчик бъется мой.

Под колоколом неба привольно и лукаво,
Под колоколом неба беспечно и легко.
Под колоколом неба гуляет нежность слева,
Гуляет нежность слева, а равнодушье справа,
А подлость низко, низко, а радость высоко,
А подлость низко, низко, а радость высоко.

На беду гудит набат,
А кружат худые вести,
В этот час все наши вместе
Колокольчики звенят.

Очарует благовест,
Звоны дарят колокольни -
Все в груди гудит привольно,
Подпевает все окрест.

Все в груди гудит привольно,
Подпевает все окрест.

Под колоколом неба привольно и лукаво,
Под колоколом неба беспечно и легко.
Под колоколом неба гуляет нежность слева,
Гуляет нежность слева, а равнодушье справа,
А подлость низко, низко, а радость высоко,
А подлость низко, низко, а радость высоко.

Колокольчик есть такой,
Что внутри у нас хранится,
Он в безмолвьи небылица,
И неведом с ним покой.

Колокольчик замолчал,
Значит, плохо дело вовсе,
Колокольчик каждый носит -
Он начало всех начал.

Колокольчик каждый носит -
Он начало всех начал.

Под колоколом неба привольно и лукаво,
Под колоколом неба беспечно и легко.
Под колоколом неба гуляет нежность слева,
Гуляет нежность слева, а равнодушье справа,
А подлость низко, низко, а радость высоко,
А подлость низко, низко, а радость высоко.
А радость высоко!

Конец Пугачёва

(ст. Д. Самойлова)

Вьются тучи, как знамена,
Небо - цвета кумача.
Мчится конная колонна
Бить Емельку Пугача.

А Емелька, царь Емелька,
Страхолюдина-бандит,
Бородатый, пьяный в стельку,
В чистой горнице сидит.

Говорит: "У всех достану
Требушину из пупа.
Одного губить не стану
Православного попа.

Ну-ка, батя, сядь-ка в хате,
Кружку браги раздави.
И мои степные рати
В правый бой благослови!.."

Поп ему: "Послушай, сыне!
По степям копытный звон.
Слушай, сыне, ты отныне
На погибель обречен..."

Как поднялся царь Емеля:
"Гей вы, бражники-друзья!
Или силой оскудели,
Мои князи и графья?"

Как он гаркнул: "Где вы, князи?!"
Как ударил кулаком,
Конь всхрапнул у коновязи
Под ковровым чепраком.

Как прощался он с Устиньей,
Как коснулся алых губ,
Разорвал он ворот синий
И заплакал, душегуб.

"Ты зови меня Емелькой,
Не зови меня Петром.
Был, мужик, я птахой мелкой,
Возмечтал парить орлом.

Предадут меня сегодня,
Слава богу - предадут.
Быть (на это власть господня!)
Государем не дадут..."

Как его бояре встали
От тесового стола.
"[А] ну, вяжи его, - сказали, -
Снова наша не взяла".

[Вьются тучи, как знамена,
Небо - цвета кумача.
Мчится конная колонна
Бить Емельку Пугача...
Бить Емельку Пугача...]

Конец сезона

(ст. Ю. Берникова)

Зима медведем белым
Спускается к ручьям.
Нам ветер в спины северный,
Пора и по домам.
Снега укрыли сопки,
Озёра под синей бронёй.
Сезон обрывает короткий
Колючего ветра вой.

В горах, на перевалах
Поёт, звенит пурга,
А море чёрным валом
Гремит о берега.
А где-то над Россией,
У самых у границ,
Летит из выси синей
Крик перелётных птиц.

Король и лилипуты

(ст. Ю. Коваля)

Жили-были лилипуты,
Лилипуты-чудаки.
Ели-пили лилипуты,
Примеряли колпаки.
Лили-лили-лилипуты
Лили-пили лимонад.
Песню пели лилипуты:
"Трали-вали-трулю-лю!"

Пели песню лилипуты,
Лилипуты-молодцы.
Услыхали лилипутов
Королевские гонцы.
Услыхали, поскакали,
Рассказали королю.
Захотел король послушать
Трали-вали-трулю-лю.

Притащили лилипутов,
Лилипутов к королю.
Он сказал: "А ну-ка, спойте
Трали-вали-трулю-лю! "
Но не спели лилипуты
Трали-вали-трулю-лю,
А запели лилипуты:
"Бум-бурум-бурум-бурум..."

"Ух, - сказал король, - проклятье,
Ну, - сказал, - не потерплю!
Что вы спели, как вы смели
Спеть такое королю!"
Заварили лилипуты
Прямо кашу-кутерьму.
Их схватили, их связали,
Их запрятали в тюрьму.

Но не спали ни минуты
Лилипуты в эту ночь.
Сняли путы лилипуты,
Убежали из тюрьмы,
И до моря добежали,
И уселись на корабль,
И поплыли-полетели
Лилипуты по волнам.
Волны синие шумели,
В дно долбили кораблю,
А они спокойно пели:
"Трали-вали-трулю-лю!"

Кофейня

(ст. Ф. Искандера)

Нет, не ради славословий
Экзотических причуд
Нам в кофейне черный кофе
В белых чашечках несут.
Сколько раз в житейской буре
Обездоленный мой дух
Обретал клочок лазури
После чашки или двух!

Веселящи напитки, -
Этот вашим не чета,
Мне от вас одни убытки
Да похмелья чернота.
Глянуть в будущее смело
Спьяну всякий норовит.
Здесь, друзья, другое дело:
Ясность мысли веселит.

От всемирного дурмана
Напузырится душа...
Черный кофе - без обмана.
Ясность мысли хороша.
Принимаю очевидный
Мир без радужных одежд,
Пью из чашки яйцевидной
Долю скорби и надежд.

Пью - и славлю кофевара,
В ясной памяти пою
Аравийского отвара
Нподкупную струю.
Спросит смерть у изголовья:
- Есть желания? Проси!
Я отвечу: ясный кофе
Напоследок принеси.

Крылья холопа

(ст. Д. Самойлова)

Стоишь, плечами небо тронув,
Превыше помыслов людских,
Превыше зол, превыше тронов,
Превыше башен городских.

Раскрыты крылья слюдяные,
Стрекозьим трепетом шурша.
И ветры дуют ледяные,
И люди смотрят, чуть дыша.

Ты ощутишь с своем полете
Неодолимый вес земли,
Бессмысленную тяжесть плоти,
Себя, простертого в пыли,

И гогот злобного базара,
И горожанок робких страх...
И божья, и людская кара.
О, человек! О пыль! О, прах!

Но будет славить век железный
Твои высокие мечты,
Тебя, взлетевшего над бездной
С бессильным чувством выстоты.

Кто я на свете?

(ст. В. Левина)

Мы начинаемся наивным "Почему"
Забавным "Как это?" и "Что это такое?"
А с юностью приходит"Для чего я?" -
И тут никак не разобраться одному.

Когда никак не разобраться одному
И не найти нигде готового ответа,
Не затихают споры до рассвета -
Мы вместе ищем "Отчего" и "Почему".

Пускай наш поиск бесконечен,
Но я вопросов не боюсь!
Друзья, прекрасны наши встречи,
Друзья, прекрасны наши речи,
Друзья, прекрасен наш союз!

Какими тайнами тайга влечет в тайгу?
Кого улыбкой одарила Мона Лиза?
И мы вопросы делаем девизом:
Кто я на свете? Что я стою? Что могу?

Придет любовь - ее узнаю или нет?
Как угадаю, где из всех - моя дорога?
И новые загадки и тревога:
Я верно начал? Я смогу оставиь след?

Пускай наш поиск бесконечен,
Но я вопросов не боюсь!
Друзья, прекрасны наши встречи,
Друзья, прекрасны наши речи,
Друзья, прекрасен наш союз!

Кузнечики

(ст. А. Тарковского)

Кузнечик на лугу стрекочет
В своей защитной плащ-палатке.
Не то кует, не то пророчит,
Не то свой луг разрезать хочет
На трехвершковые площадки.

Не то он лугового бога,
На языке зеленом просит:
- Дай мне пожить еще немного,
Пока травы коса не косит!

Тикают ходики, ветер горячий
В полдень снует челноком по Москве.
Люди бегут к поездам, а на даче
Скачут кузнечики в желтой траве.

Кто не видал, как сухую солому
Пилиит кузнечик стальным серпугом -
С каждой минутой по новому дому
Спичечный город растет за бугром!

Кузнечик на лугу стрекочет
В своей защитной плащ-палатке.
Не то кует, не то пророчит,
Не то свой луг разрезать хочет
На трехвершковые площадки.

Если бы мог я придти на субботник,
С ними бы стал городить городок:
Я бы им строил - бетонщик и плотник,
Каменщик - я бы им камень толок!

Я бы точил топоры - я точильщик,
Я бы ковать им помог - я кузнец,
Кровельщик я, и стекольщик, и пильщик,
Я бы им песню пропел наконец.

Кузнечик на лугу стрекочет
В своей защитной плащ-палатке.
Не то кует, не то пророчит,
Не то свой луг разрезать хочет
На трехвершковые площадки.

Куплю тебе платье

(ст. Д. Сухарева)

Куплю тебе платье такое
Какие до нас не дошли, -
Она неземного покроя,
Цветастое, недорогое,
С оборкой у самой земли.

Куплю тебе, кроме того,
Кассеты хорошего звука,
Кассетник включить не наука
Ты слушай и слушай его.
(Слушай его...)

Но ты мне скажи: отчего,
Зачем эти тяжесть и мука?
Зачем эти тяжесть и мука?

Зачем я тебя и детей
Так тяжко люблю и жалею?
Какою печалю болею?
Каких содрагаюсь вестей?
И холод зачем неземной
Меня неизменно пронзает,
И что мою душу терзает -
Скажи мне, что это со мной?

Скажи мне, что это со мной?

С обложкой весеннего цвета
Куплю тебе модный журнал,
Прочтешь три-четыре совета,
Нашьешь себе платьев за лето -
Устроишь себе карнавал.

С оборкой у самой травы,
С оборкой у палой листвы,
С оборкой у снега седого.
С оборкой у черного льда.
Черного льда...

С оборкой у самой травы,
С оборкой у палой листвы,
С оборкой у снега седого.
С оборкой у черного льда

Откуда нависла беда?

Скажи мне хоть слово,
хоть слово.
Хоть слово...

Лев

(ст. Б. Заходера)

Считался лев царём зверей,
Но это было встарь.
Не любят в наши дни царей,
И лев уже не царь.

Ля-ля, ля-ля, ля-ля, ля-ля
И лев уже не царь.

Душил он зверски всех подряд,
Свирепо расправлялся,
А правил плохо, говорят,
С делами не справлялся.

Теперь сидит он, присмирев,
И перед ним - ограда.
Он недоволен, этот лев,
Но так ему и надо!

Лодочка

(ст. В. Павлова)

Лодочка, лодочка,
Лодочка-лебедочка
По реке несется,
Флаг из марли вьется.

А на лодке капитан,
Красно-рыжий таракан.
Он фуражку нахлобучил,
Сигарету закурил,
Стрекозе, своей подруге,
Подмигнул и вдаль уплыл.

Лодочка, лодочка,
Лодочка-лебедочка
По реке несется,
Флаг из марли вьется.

Лошадка пони

(ст. шотландские народные, перевод И. Токмаковой)

Мою лошадку пони
Зовут Малютка Грей.
Соседка наша в город
Поехала на ней.

Она её хлестала
И палкой и кнутом,
И под гору и в гору
Гнала её бегом.

Не дам ей больше пони
Ни нынче, ни потом.
Пускай хоть все соседи
Придут просить о том!

Любимый пони

(ст. Ю. Мориц)

Когда на улице прохлада или жарко,
И скачет пони на работу к девяти,
Автобус из автобусного парка,
Троллейбус из троллейбусного парка,
Готовы вас к воротам зоопарка,
К воротам зоопарка привести.

У пони длинная челка из нежного шелка,
Он возит тележку в такие края -
Где б мама каталась и папа катался,
Когда б они были такие как я.
Я днем или ночью на пони катался,
Я дедушкой стал бы, а с ним не расстался.

Туда, где водятся слоны и бегемоты,
Орангутанги и другие чудеса,
Летают раз в неделю самолеты,
Потом плывут неделю пароходы,
Потом идут неделю вездеходы,
А пони довезет за полчаса.

У пони длинная челка из нежного шелка,
Он возит тележку в такие края -
Где б мама каталась и папа катался,
Когда б они были такие как я.
Я днем или ночью на пони катался,
Я дедушкой стал бы, а с ним не расстался.

Великолепен самолет за облаками,
И корабли прекрасны все до одного,
Но трудно самолет обнять руками
И трудно пароход обнять руками,
А пони так легко обнять руками,
И так чудесно обнимать его.

У пони длинная челка из нежного шелка,
Он возит тележку в такие края -
Где б мама каталась и папа катался,
Когда б они были такие как я.
Я днем или ночью на пони катался,
Я дедушкой стал бы, а с ним не расстался.

Любовная песня шута

(ст. У. Шекспира, перевод Д. Самойлова)

Постой, мой друг небесный,
Внемли, как твой любезный
Поет на разные лады.

Чем далеко отлучаться,
Лучше с милым повстречаться,
Бегать - лишние труды.

Что любовь? Веселье ждущим,
Надо ль ждать его в грядущем?
Только нынче есть в нем толк...

Ожиданье - не находка,
Поцелуй меня, красотка.
Юность сносится, как шелк.

Люди Севера

(ст. Ю. Марцинкявичуса, перевод А. Ревенко)

Мы, люди Севера,
Храним свою печаль
И суеверный страх зимой среди метелей.
Под свист ветров
Нам снятся по ночам
Луга весенние да птичьи трели.

Мы, люди Севера,
Ждем осень, как мечту.
Она здесь желтая и ясная такая,
Что смотришь вдаль
И видишь за версту,
Как листья осыпаются, мелькая.

Мы - люди Севера,
И наша боль тиха.
К своим местам привязаны судьбою.
Кругом снега,
Усталые снега,
Они живут своей неслышной болью.

Мы - люди Севера,
И русла наших рек
Берут спокойные и тихие начала.

Мол, дотерпим до зимы

(ст. А. Володина)

А легко ль переносить,
сдерживать себя, крепиться,
постепенно научиться
в длинном рабстве тихо жить?
И навеки кротким стать,
чтоб не выйти из терпенья,
угасая постепенно,
и смиряться, и прощать?

Мол, дотерпим до зимы...
Проползли ее метели.
Так до лета неужели
как-то не дотерпим мы?
А потом до той зимы...
случится, и до лета,
ну случится, до тюрьмы
(где-то в смысле шутки это).

И не то перетерпели!
Ведь не мы одни. Теперь
терпят все - и те, и эти...
Но доколе так терпеть, и
сколько можно так терпеть!

Мол, дотерпим до зимы...
Приползли ее метели.
Так до лета неужели
как-то не дотерпим мы?
Видно, веком суждено,
чтоб стояли на коленях.
Горячиться поздно. Но
я о детях, тем не мене!..

Видно, веком суждено,
чтоб стояли на коленях.
Горячиться поздно. Но
я о детях, тем не мене!..

Как же это поколенье?
Тоже? что же, а потом
тоже? Что же, а потом
и помиримся на том?

Мол, дотерпим до зимы...
Прoползли ее метели.
Так до лета неужели
как-то не дотерпим мы?
А потом до той зимы,
Ну случится, и до лета...
Где-то в смысле шутки это,
Где-то в смысле шутки это.
Где-то в смысле шутки это!

Монумент

(ст. А. Твардовского)

Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор особого цемента
Рассчитан был на тысячи веков.

Пришло так быстро время пересчета,
И так нагляден нынешний урок:
Чрезмерная о вечности забота -
Она, по справедливости, не впрок.

Но как сцепились намертво каменья,
Разъять их силой - выдать семь потов.
Чрезмерная забота о забвенье
Немалых тоже требует трудов.

Все, что на свете сделано руками,
Рукам под силу обратить на слом.
Но дело в том,
Что сам собою камень -
Он не бывает ни добром, ни злом.

Дробится рваный цоколь монумента,
Взвывает сталь отбойных молотков.
Крутой раствор особого цемента
Рассчитан был на тысячи веков.

На горелом болоте

(ст. Д. Сухарева)

Ой на горелом...
Ой на горелом, на болоте за Лужками.
На весенней ли на зорьке, на вечерней
Говорил кулик синичке-невеличке:
- Ты синица - красна девица, ума палата, живешь богато,
А я кулик - только нос велик, ума немного, живу убого!
На меня, на долгоносого и куры не глядят!

Отвечала...
Отвечала кулику млада синица:

- Надоели...
Надоели мне подружки тараторки!
Мы синицы все браниться мастерицы,
Мы синицы все девицы незамужни!
Ты кулик - невелик мужик,
Зато ладненький, зато складненький,
А что нос велик невеликий грех,
Долгоносые долговечней всех.
На таких, на долгоносых только дуры не глядят!

Ты возьми меня...
Ты возьми меня, кулик, к себе в хозяйки.
Стану я тебе законной куличихой,
А кормить тебя я стану куличами.
Караваем да растегаем, да пирогом, да с брусничкою,
Червяками да слизняками, да пауком с гусеничкою.
А на праздник долгоносенького мушкой угощю!

Ты кулик - невелик мужик,
Зато ладненький, зато складненький,
А что нос велик невеликий грех,
Долгоносые долговечней всех.
На таких, на долгоносых только дуры не глядят!

На дачу

(ст. Ю. Мориц)

У окна сидел кассир,
Я кассира попросил:

- Дайте мне билет на дачу
И, пожалуйста, на сдачу,
И, пожалуйста, на сдачу
Разрешите провезти
Двух верблюдов с верблюжонком,
Двух медведей с медвежонком
И слоненка лет пяти.

Двух верблюдов с верблюжонком,
Двух медведей с медвежонком
И слоненка лет пяти.

Будут жить со мной в избушке,
Спать со мной на раскладушке,
Умываться из кадушки,
Поправляться и расти
Два верблюда с верблюжонком,
Два медведя с медвежонком
И слоненок лет пяти.

Мимо кучи муравьиной,
С банкой, с миской и корзиной,
Босиком, в одних трусах,
На раздутых парусах
Мчаться будут за малиной
И орешину трясти
Два верблюда с верблюжонком,
Два медведя с медвежонком
И слоненок лет пяти.

Эти милые зверюшки,
Хоть внутри - сплошные стружки,
Будут жалобно вздыхать,
Будут плакать втихомолку,
Если брошу их на полку
И уеду отдыхать.

Тут кассир нажал на кнопку,
Проколол билетов стопку
И сказал
На весь вокзал:

- Поезд семь, вагон четыре!
Грустно жить в пустой квартире
Даже маленькой зверюшке,
Из которой лезут стружки.
Поезд семь, вагон четыре!
Разрешаю провезти

Поезд семь, вагон четыре!
Разрешаю провезти

Двух верблюдов с верблюжонком,
Двух медведей с медвежонком
И слоненка лет пяти!

Двух верблюдов с верблюжонком,
Двух медведей с медвежонком
И слоненка лет пяти!

Двух верблюдов...
Двух медведей...
И слоненка...!

На пристани

(ст. Э. Рязанова)

На пристани начертано :"Не приставать ! Не чалиться !"
А волны ударяются о сваи, о причал...
"Когда на сердце ветрено, то нечего печалиться ",-
Нам пароход простуженный прощально прокричал.

На волнах мы качаемся под проливными грозами,
Ведь мы с тобой катаемся на лодке надувной.
Зонтом мы укрываемся, а дождь сечет нас розгами,
И подгоняет лодочку ветрила продувной.

Несет нас мимо пристани, старинной и заброшенной,
Но молчаливо помнящей далекие года,
Когда с лихими свистами, толкаясь по-хорошему,
К ней прижимались белые холеный суда.

Написано на пристани : "Не приставать ! Не чалиться !"
А, в об очень хочется куда-нибудь пристать.
Пусть будет, что предписано, пусть будет все нечаянно,
Нам вместе так естественно, так свойственно дышать.

Мы в белой будке скроемся, с тобой от ливня спрячемся,
Асфальт здесь обрывается, здесь раньше был паром.
Нет никого здесь, кроме нас, дахание горячее,
А ветер надрывается, а счастье за окном.

На пирсе намалевано :"Не приставать ! Не чалиться !",
А в будке у паромщика нам, взломщикам приют.
Здесь дело поное, все кружится, качается,
И к нам, как к этой пристани, пускай не пристают !

На слом ноги Визбора

(ст. А. Щуплова)

- О чем поет снежок,
слетевший на поленья?
- О том, что, к сожаленью,
окончился прыжок.
-Изволите шутить?
- Да нет, судите сами:
жить вровень с небесами -
и в лужу угодить!

- А вы о чем, дружок,
поете всю дорогу?
- 0 том, что, слава богу,
окончился прыжок.
- Вы шутите, ей-ей?
- Да нет, судите сами:
жить вровень с небесами -
что может быть скучней?

А на земле весна,
просохший мостик выгнут,
и цель почти ясна.
Какая же?
- Подпрыгнуть!..

Нам снится, будто мы живые...

(ст. Э. Рязанова)

Нам снится, будто мы живые,
Что притаились мы пока,
Живем в листках черновика,
А будут годы чистовые.

Поскольку что-то мы жуем,
Нам кажется, что мы живем,
Мы даже ходим на работу
И вроде делаем чего-то.

Но в нашей суетной покорности
Не замечаем иллюзорности.

Нам снится, будто мы живые,
И что реальны миражи.
А наши раны ножевые
Покрыты толстым слоем лжи.

Поскольку что-то мы жуем,
Нам кажется, что мы живем,
Мы даже ходим на работу
И вроде делаем чего-то.

Мы вроде плачем и страдаем,
Но лишь взаправду умираем,
А если оглянуться вслед,
То нас и не было, и нет.

Поскольку что-то мы жуем,
Нам кажется, что мы живем,
Мы даже ходим на работу
И вроде делаем чего-то.

А если оглянуться вслед,
То нас и не было, и нет.

Напрасно. Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу...

(ст. А. Фета)

Напрасно.
Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу.
Я плачу.
И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно.
Напрасно.
Тебе улыбаюсь, а внутренне горько я плачу.
Напрасно. Напрасно.

Разлука.
Душа человека какие выносит мученья.
Мученья.
А часто на них намекнуть лишь достаточно звука.
Лишь звука.
Стою, как безумныий, еще не постиг выраженья:
Разлука. Разлука.

Свиданье.
Разбей этот кубок, в нем капля надежды таится.
Таится.
Она-то продлит и она-то усилит страданье.
Страданье.
И ночью туманной все будет обманчиво сниться
Свиданье. Свиданье.

Не нами
Бессилье изведано слов к выраженью желаний,
Желаний.
Безмолвные муки сказалися людям веками.
Веками.
Но очередь наша, и кончится ряд испытаний
Не нами. Не нами.

Наташенька

(ст. Д. Сухарева)

Пробки выбьем, разом выпьем
За союз младых сердец.
Натали опять брюхата,
И не скраю моя хата -
Ай да Пушкин, ай да Пушкин,
Ай да Пушкин молодец!

Наташенька, моя Ташенька,
Моя душенька-жена.
Черноброва, черноока,
То сварлива, как сорока,
То, как горлинка, нежна.

Пожалел бы поп Никита
Обручальных нам колец,
Жизнь моя была б разбита,
Я попал бы под копыта,
И настал бы, и настал бы,
И настал бы мне конец.

Наташенька, моя Ташенька,
Моя душенька-жена.
Черноброва, черноока,
То сварлива, как сорока,
То, как горлинка, нежна.

Я не скрою, что не строю
Ни дворца , ни гаража.
Не нужны мне ноши эти,
Изо всех обуз на свете
Лишь Наташей, лишь Наташей,
Лишь Наташей дорожа.

Наташенька, моя Ташенька,
Моя душенька-жена.
Черноброва, черноока,
То сварлива, как сорока,
То, как горлинка, нежна.

Погоди, разбогатею,
Богатеем стану вдруг.
Напишу лихой сценарий,
И тогда твоих стенаний
Не услышу, не услышу,
Не услышу, милый друг!

Наташенька, моя Ташенька,
Моя душенька-жена.
Черноброва, черноока,
То сварлива, как сорока,
То, как горлинка, нежна.

Начинаются реки

(ст. Ю. Берникова, С. Никитина)

Начинаются реки из быстрых ручьев,
Бегущих среди полей.
Начало дороги - с первых шагов
От распахнутых в мир дверей.
Будут леса, пустыни,
Горы и реки вброд,
Будет серебряный иней
И золотой восход.
На тысячи километров
Ляжет тундра вокруг.
Белой птицей конверта
Откликнется верный друг.

До свиданья, ребята, до встречи, Москва,
Вернёмся осенней порой.
Хорошие песни, простые слова
Мы в дорогу берём с собой.
Будут леса, пустыни,
Горы и реки вброд,
Будет серебряный иней
И золотой восход.
На тысячи километров
Ляжет тундра вокруг.
Белою птицей конверта
Откликнется верный друг.

Не греет Любовь и не светит...

(ст. М. Светлова, Ю. Визбора)

Не греет Любовь и не светит
Сквозь времени круговорот...
Любовь не живет на планете,
А тачку с планетой везет.

В пути ни конца, ни начала, -
Как будто бы замкнутый круг.
Но вроде Любовь обещала
Не выпустить тачку из рук.

Ах, где вы, помощники, где вы?
Одной трудно ношу нести.
Лишь Вера с Надеждой, две девы,
Любви помогают в пути.

И жду я всю ночь до рассвета,
Всю ночь не гашу я огня:
Уж раз ты везешь всю планету,
Возьми заодно и меня!

Не знаешь, где найдёшь...

(ст. Б. Носика)

Не знаешь, где найдешь,
Не знаешь, где обронишь,
И что сумел понять,
А где понес урон.
Где мимо зря пройдешь,
Что зря в душе хоронишь,
Каб ведать, кабы знать
Про все со всех сторон!

И прежде о себе,
Чего же сам ты хочешь,
Кого ты смог терпеть,
Кого любить не лень?
Кого хотел обнять,
Проснувшись среди ночи,
И кто не надоел
За целый белый день?

А, может, вам Судьба
Сама стучит в ворота,
А, может, вам Беда
Присела за спинoй?
Вон, может скрылась та
За ближним поворотом,
С которой навсегда,
И только с ней одной...

Не пробуждай

(ст. Д. Давыдова)

Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений,
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,
Которой память - мука жизни,
Как на чужбине песнь отчизны
Изгнаннику земли родной.

Не воскрешай, не воскрешай
Меня забывшие напасти,
Дай отдохнуть тревогам страсти
И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..
Мне легче горя своеволье,
Чем ложное холоднокровье,
Чем мой обманчивый покой.

Небо

(ст. Д. Сухарева)

Небо на свете одно,
Двух не бывает небес.
Мне то не все ли равно,
Сколько на свете невест?
Ты мне на свете одна
С давнего дня до седин,
Ты мне как небо дана,
Чтобы я не был один.

Грянет пустая тоска -
Вот я и снова в пути.
К морю уходит река,
Чтобы дождями прийти.
Стынет река подо льдом,
Чтобы очнуться в тепле.
Я покидаю твой дом,
Чтобы вернуться к тебе.

Небо на свете одно,
Двух не бывает небес.
Мне то не все ли равно,
Сколько на свете невест?
Ты мне на свете одна
С давнего дня до седин,
Ты мне как небо дана,
Чтобы я не был один.

Непослушная мама

(ст. А. Милна, перевод С. Маршака)

Джеймс Джеймс Моррисон Моррисон,
А попросту - маленький Джим
Смотрел за упрямой, рассеянной мамой
Лучше, чем мама за ним.

Джеймс Джеймс говорил: "Дорогая,
Помни, что ездить одна
В город до самого дальнего края
Ты без меня не должна!"

Но очень упряма была его мама.
(Так люди о ней говорят)
Упрямая мама надела упрямо
Свой самый красивый наряд.

"Поеду, поеду, - подумала мама, -
И буду к обеду назад!"

Искали-искали пропавшую маму,
Искали три ночи, три дня.
Был очень английский король озабочен,
И свита его, и родня.

Английский король говорил королеве:
"Ну кто же из нас виноват,
Что многие мамы ужасно упрямы
И ездят одни, без ребят?

Я знаю, - сказал он, - ту площадь в столице,
Где мой расположен дворец.
Но в нашей столице легко заблудиться,
Попав в отдалённый конец!"

Джеймс Джеймс Моррисон Моррисон,
А попросту маленький Джим
Смотрел за упрямой, рассеянной мамой
Лучше, чем мама за ним.

Но вот отыскалась пропавшая мама.
С дороги пришла от неё телеграмма,
В которой писала она:
"Целую, здорова, и - честное слово -
Не буду я ездить одна!"

Нет лет

(ст. Е. Евтушенко)

"Нет лет, нет лет, нет лет"-
Вот что кузнечики стрекочут нам в ответ,
На наши страхи, постаренья;
И пьют росу до исступленья.
Вися на стеблях, навесу,
С алмазинками на носу,
И каждый крохотный, зелененький поэт:

"Нет лет, нет лет, нет лет"

Вот что гремит, как будто пригоршня монет,
В кармане космоса дырявом горсть планет,
Вот что гремят, неунывая, все недобитые трамваи,
Вот что ребячий прутик пишет на песке.
Вот что, как синяя пружиночка,
Чуть-чуть настукивает жилочка
У засыпающей любимой на виске:

"Нет лет, нет лет, нет лет"

И превращается закат опять в рассвет.
Мы все, впадая,сдруру, в статность
Себе придумываем старость -
Копни любого старика,
Ты в нем найдешь озорника.
Ну что за жизнь, когда она самозапрет?

А женщины немолодые -
Все это девочки седые.
Их седина чиста, как яблоневый цвет.

"Нет лет, нет лет, нет лет" -

Нет лет для всех Ромео и Джульет.
В любви пол-мига, пол-столетия,
Полюбите - не постареете.
Вот всех зелененьких кузнечиков совет.
Любить - быть вечным во мгновении,
Все те, кто любят, это - гении,
Нет лет, - вот гениев секрет.

Вот что гремят, неунывая,
Все недобитые трамваи,
Вот что ребячий прутик пишет на песке.
Вот что, как синяя пружиночка,
Чуть-чуть настукивает жилочка
У засыпающей любимой на виске:

"Нет лет, нет лет, нет лет,
Нет лет, нет лет, нет лет"

В любви пол-мига, пол-столетия,
Полюбите - не постареете .
Вот всех зелененьких кузнечков секрет.

Нет лет, нет лет....не сплю,
Хотя давно погдас в квартире свет,
И лишь наскрипывает дряхлый табурет:
"Нет лет, нет лет, нет лет,
Нет лет, нет лет, нет лет,
Нет лет, нет лет, нет лет,
Нет лет, нет лет, нет лет".

Ничто не сходит с рук...

(ст. Е. Евтушенко)

Ничто не сходит с рук:
Ни самый малый крюк
С дарованной, дарованной дороги.
Ни дружба с подлецом,
Ни фарс перед лицом
Восторженной, восторженной дурехи.

Ничто не сходит с рук:
Ни ложный шаг, ни звук -
Ведь фальшь опасна, фальшь опасна эхом.
Ни жадность до деньги,
Ни хитрые шаги,
Чреватые, чреватые успехом.

Ничто не сходит с рук:
Ни позабытый друг,
С которым неудобно.
Ни кроха-муравей
Подошвою твоей
Раздавленный, раздавленный беззлобно.

Таков проклятый круг -
Ничто не сходит с рук,
А если даже, если даже сходит,
Ничто не задарма,
И человек с ума
Сам незаметно сходит.

Ничто не сходит с рук,
Ничто не сходит с рук,
Таков проклятый круг ,
Проклятый круг,
А если сходит,
Ничто не задарма,
И человек с ума
Сам незаметно сходит.

Носорог

(ст. Б. Заходера)

Кто носорогу
Дорогу
Уступит,
Тот, несомненно, разумно поступит.
Любо толкаться ему, толстокожему,
А каково же
Бедняге прохожему?
Как хорошо, что такие невежи
Будут встречаться
Всё реже и реже!

Ночной полёт

(ст. В. Левина)

Когда, безликая, как смерть,
На нас наступит ночь,
Кто побоится умереть -
Уйдет, потупясь, прочь.
Не станем мы пенять тому,
Кого пугает мгла,
И молча двинемся во тьму,
Раскинув два крыла.

Все небо черной мглой заволокло,
Всю землю черной мглой заволокло.
И справа ночь, как правое крыло,
И слева ночь, как левое крыло.

Пока других свалил в кровать,
Сковал тяжелый сон,
Нам выпал жребий рисковать,
Спасая связь времен.
И впереди и сзади тьма,
И тьма со всех сторон.
Нам не дадут сойти с ума
Кто нами приручен.

Все небо черной мглой заволокло,
Всю землю черной мглой заволокло.
И справа ночь, как правое крыло,
И слева ночь, как левое крыло.

За жребий наш, полет во мгле
Сквозь ужас, ночь и сон, -
Спасибо тем, кто на земле
Был нами приручен,
Кто не сомкнет тревожных глаз,
Пока в полете мы,
Чьи голоса звучат для нас
Сквозь бесконечность тьмы.

Все небо черной мглой заволокло,
Всю землю черной мглой заволокло.
И справа ночь, как правое крыло,
И слева ночь, как левое крыло.

Ночной почтальон

(ст. С. Крылова, Ю, Колесникова, С. Никитина)

Кто в эту ночь ни минуты не спит,
Сапогами по крыше стучит?
Каждую ночь в звездопады и в дождь,
Кто ко всем, кому трудно, спешит?

Да, это он -
Ночной почтальон,
Тихо ступая,
Разносит сны.

В сумке его есть весёлые сны,
Они солнца и смеха полны...
Чудо чудес, в мире сонных ветров
Запоёт о весне зимний лес.

Да, это он -
Ночной почтальон,
Тихо ступая,
Разносит сны...

О женщинах

(ст. Р. Киплинга, перевод Л. Блюменфельда)

Я в юности не был разборчивым,
Не слишком разглядывал их
И помню из множества женщин
Сегодня я лишь четверых.
В Бомбее - вдова полукровка,
Бирманка - щегла веселей,
Красотка одна - словно уголь черна
И девушка в нашем селе.

Но все, что узнал я про женщин,
Не стоило мне узнавать.
Ведь с ними, пока не попробуешь,
Нельзя ничего предсказать.
То, кажется, даже не светит,
То, кажется, сразу возьмешь.
Но то, что нашел ты у черных и желтых,
У белых ты тоже найдешь.

В Бомбее, птенец желторотый,
Был робок, как девушка, я,
Но сделала просто и быстро
Мужчину она из меня.
Ту, первую, я не забуду,
Подругу, любовницу, мать.
Научила любить, и бороться, и жить,
И женщин я стал понимать.

Потом перебросили в Бирму.
Недели еще не прошло -
Я встретил ее на базаре,
И было нам с ней хорошо.
Желта, весела и привязчива,
И, если вам правду сказать,
Лишь с нею одною я жил, как с женою,
И женщин я стал понимать.

Потом нас послали в Египет
(Есть в мире такая страна).
Я спутался с черной чертовкой,
Как, вакса блестела она.
Попробуй-ка в душные ночи
Горячий вулкан обнимать.
Меня между делом зарезать хотела,
И женщин я стал понимать.

А в отпуске дома я встретил
Девчонку шестнадцати лет.
Любовь была с первого взгляда,
Но все же, хоть верьте, хоть нет, -
Я эту девчонку не тронул,
Не стал я ее обижать.
Неделю встречались и тихо расстались,
И женщин я стал понимать.

О чем загрустила миледи?
Что сердце миледи томит?
Спроси у подружки солдата, -
Все точно она объяснит.
Коль дело идет о мужчинах,
Все прочее можно забыть,
И знатную леди от Джуди О'Греди
Не сможет никто отличить.

Осенняя

(ст. С. Крылова)

Пахнет дымом, и грустно очень, -
То дворами, где жгут листву,
Неведимкою бродит осень,
Покидающая Москву.
Сколько грусти и сколько света,
Как пронзителен птичий гвалт!
Листья желтые с черных веток
Тихо падают на асфальт.

Листья желтые с черных веток
Тихо падают на асфальт.

Ветер листья метет, как дворник,
Растворяется дым, а мне
Так спокойно и так просторно
Е этой доброй, как мир, тишине.
И не надо сердиться вовсе,
Что опять я брожу один:
Понимаешь, уходит осень, -
Я хочу ее проводить.

Отнятая у меня

(ст. А. Тарковского)

Отнятая у меня ночами,
Плакавшая обо мне в нестрогом
Черном платье с детскими плечами,
Лучший дар невозвращенный богом!

Заклинаю прошлым, настоящим:
Крепче спи, не всхлипывай спросонок,
Не следи за мной зрачком косящим,
Ангел, олененок, соколенок!

Из камней Шумера, из пустыни
Аравийской, из какого круга
Памяти в сиянии гордыни
Горло мне захлестываешь туго?
Я не знаю, где твоя держава,
Я не знаю, как сложить заклятье,
Чтобы снова потерять мне право
На твое дыханье, руки, платье...

Отнятая у меня ночами,
Плакавшая обо мне в нестрогом
Черном платье с детскими плечами,
Лучший дар невозвращенный богом!

Очень вкусный пирог

(ст. Д. Хармса)

Я захотел устроить бал,
Я захотел устроить бал,
Я захотел устроить бал,
И я гостей к себе ... (позвал).

Купил муку, купил творог,
Купил муку, купил творог,
Купил муку, купил творог,
Испек рассыпчатый ... (пирог).

Пирог, ножи и вилки тут,
Пирог, ножи и вилки тут,
Пирог, ножи и вилки тут,
Но что-то гости ... (не идут).

Я ждал, пока хватило сил,
Я ждал, пока хватило сил,
Я ждал, пока хватило сил,
Потом кусочек ... (откусил).

Потом подвинул стул и сел,
Потом подвинул стул и сел,
Потом подвинул стул и сел,
И весь пирог в минуту ... (съел).

Когда же гости подошли,
Когда же гости подошли,
Когда же гости подошли,
То даже крошек ... (не нашли).

Первая песня Серафимы

(ст. М. Светлова)

На углу на Греческой
У моих ворот
Песней человеческой
Соловей поет.
И когда умрет он
От пенья своего,
Много птичек будут
Хоронить его.

Много птичек будут
Хоронить его.

Многo птичек песню
За него споют,
На его могилке
Перышко воткнут...
А моя могилка
Пропадет в снегу,
Оттого что в жизни
Петь я не могу.

Первый день зимы

(ст. С. Крылова)

Как пьяница, по первому морозу,
По только что накатанному льду,
Нестойкий, развеселый и серьезный,
По улицам вечерним я пройду.

Все будет очень празднично и тихо,
Как колокол, отчетлив каждый звук, -
Тот город, как артист на первый выход,
Готовится к зиме, как к торжеству.

Все будет удивительным и странным:
На холоде белеют, как песцы,
Троллейбусы - ручные тараканы,
Привязанные сверху за усы.

И вслушиваясь в снежные напевы,
По улицам иду я, не спешу.
Как в сказке, домик снежной королевы
Из тысячи один я отыщу.

И в это заколдованное царство
Со мной пойдет бродить она сама.
Ты слышишь, - я тебя заждался,
здравствуй,
Родная королева и зима!

Песенка

(ст. М. Светлова, муз. С. Никитина, В. Фридмана)

Чтоб ты не страдала от пыли дорожной,
Чтоб ветер твой след не закрыл,
Любимую, на руки взяв осторожно,
На облако я усадил,
На облако я усадил.

Когда я промчуся ветра обгоняя,
Когда я пришпорю коня,
Ты с облака сверху нагнись, дорогая,
И посмотри не меня,
И посмотри не меня.

Я другом ей не был, я мужем ей не был,
Я просто ходил по следам.
Сегодня я отдал ей целое небо,
А завтра всю землю отдам,
А завтра всю землю отдам.

Ла-ла-ла ла-ла-ла ла-ла-ла-ла-ла-ла,
Ла-ла-ла-ла-ла-ла ла-ла.
Сегодня я отдал ей целое небо,
А завтра всю землю отдам,
А завтра всю землю отдам,
А завтра всю землю отдам.

Песенка волшебников

(ст. Ю. Мориц)

Кое-где кое-кто с кой-каким портфелем
Шел однажды кое-как в кой-какую школу,
Шел однажды кое-как и ловил ворон,
А за ним - тик-так, тик-так - времени вагон!

А мы все время убиваем время,
Проматываем, прожигаем время.
А где берем все время это время -
Об этом мы не скажем никому!

Тут как тут кое-кто с кой-какой бородкой
Вдруг подкрался кое-как к кой-кому с портфелем,
Вдруг подкрался кое-как и увидел он,
Что за кое-кем - тик-так - времени вагон!

А мы все время убиваем время,
Проматываем, прожигаем время.
А где берем все время это время -
Об этом мы не скажем никому!

И пока ловил ворон кое-кто с портфелем,
Кое с чем украл вагон кое-кто с бородкой,
А бородку ту ему дал на память он,
Чтобы было кой-кому чем ловить ворон!

А мы все время убиваем время,
Проматываем, прожигаем время.
А где берем все время это время -
Об этом мы не скажем никому!

Песенка двух ведьм

(ст. М. Светлова)

Каждый день и каждый час
Трепещите, бойтесь нас:
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!
Нас боится вся страна
От мышонка до слона:
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!

Ля, ля, ля, ля, ля,
ля, ля, ля, ля, ля

Укусить мы можем так,
Как две тысячи собак:
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!
Чтоб не грянула беда,
Избегайте нас всегда:
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!

Пятью пять - не двадцать пять, -
Вот как учим мы считать.
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!
Счет у нас особый есть:
Шестью шесть - сто двадцать шест'!
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!

Как печально, черт возьми,
Что мы не были детьми:
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!
Люди борются со злом,
Победят - и мы умрем:
Ведьмы мы, ведь мы -
Ведьмы!

Песенка мисс Эндрю

(ст. Д. Сухарева, муз. С. Никитина, В. Берковского)

И что творят на белом свете:
Кустики, цветочки, стыд и страм,
С дороги все, а вот и дети,
Знаете ли вы, кто прибыл к вам?

Знаем, знаем, мы сегодня ждём вас очень тут,
Мы вас ожидаем тут,
Наказание господне - вот как вас зовут!

Какая дичь, какая дерзость!
Уши выдратаь этому юнцу!
Что за дикость, что за мерзость,
Я долхан всю эту дерзость доложить немедленно отцу!

И сын и дочь ужансы оба,
Жалко, что отец их не сечёт,
А эта странная особа,
Дайте ей немедленно расчёт!

Что вы, что вы, я считаю - Мэри Поппинс - клад,
Мэри Поппинс - просто клад!
Коль её я рассчитаю, в доме будет так...

Не подпускать её к порогу!
Всё, что вы сказали - ерунда!
Если я трублю тревогу,
То учтите, слава богу,
Я не ошибаюсь никогда!

Песенка о парусе

(ст. Р. Казаковой)

Веселый флаг на мачте поднят -
как огонек на маяке.
И парус тонет,
и парус тонет
за горизонтом вдалеке.

А по воде гуляют краски
и по-дельфиньи пляшет свет...
Он как из сказки,
как из сказки, -
таких на свете больше нет.

А море вдруг приходит в ярость -
такой характер у морей.
Куда ты, парус,
куда ты, парус,
вернись скорей, вернись скорей!

Но парус вспыхнул, ускользая,
и не ответил ничего.
И я не знаю,
и я не знаю,
он был иль не было его...

Песенка про сказку

(ст. Ю. Мориц)

Сказка по лесу идет,
Сказку за руку ведет,
Из реки выходит сказка,
Из трамвая, из ворот.
Это что за хоровод?
Это сказок хоровод.
Сказка, умница и прелесть,
С нами рядышком живет.

Чтобы-чтобы-чтобы снова
Добрый злого победил,
Чтобы добрый чтобы злого
Стать хорошим убедил!

Чтобы добрый чтобы злого
Стать хорошим убедил!

Ах, за мной и за тобой
Сказки бегают гурьбой.
Обожаемые сказки
Слаще ягоды любой.
В сказке солнышко горит,
Справедливость в ней царит,
Сказка умница и прелесть,
Ей повсюду путь открыт!

Чтобы-чтобы-чтобы снова
Добрый злого победил,
Чтобы добрый чтобы злого
Стать хорошим убедил!
Чтобы добрый чтобы злого
Стать хорошим убедил!

Сказка по лесу идет,
Сказку за руку ведет,
Из реки выходит сказка,
Из трамвая, из ворот.

Чтобы-чтобы-чтобы снова
Добрый злого победил,
Чтобы добрый чтобы злого
Стать хорошим убедил!
Чтобы добрый чтобы злого
Стать хорошим убедил!

Песенка совы Дуси

(ст. Ю. Мориц)

Я мудрая-премудрая, ах, я ужасно мудрая,
Я мудрая-премудрая полярная сова.
И мама моя мудрая, ух, мудрая-премудрая,
Она ужасно мудрая полярная сова.

Летаю я, летаю я летательно,
Скачу, скачу, скачу я кувыркательно
И бегаю, и бегаю скакательно,
По звездам знаю путь.

А жизнь так удивительна,
Она гремит гремительно,
Она звенит звенительно,
Бим-бомкает чуть-чуть.

Во тьме я очень зрячая, летучая, скакачая,
Во всю хвостом рулячая, по звездам знаю путь,
И в кружке с ураганами, с полярными туманами,
Матросам с капитанами бимбомкаю чуть-чуть.

Летаю я, летаю я летательно,
Скачу, скачу, скачу я кувыркательно
И бегаю, и бегаю скакательно,
По звездам знаю путь.

Я просто изумительна, ни с кем я несравнительна,
Смотри, как я храбрительно по звездам знаю путь.
Но самое, но главное какие песни славные
Мечтательно творительно бимбомкаю чуть-чуть.

Летаю я, летаю я летательно,
Скачу, скачу, скачу я кувыркательно
И бегаю, и бегаю скакательно,
По звездам знаю путь.

Песенка старшей сестры

(ст. Д. Сухарева, муз. С. Никитина, В. Берковского)

О, как же надоело мне быть старшею сестрою!
Вот стану я волшебницей, я тогда устрою,
Что буду я не старшая, а младшая сестра, -
Никто не станет дергать и будить меня с утра.

О, как же надоело мне быть старшей, старшей, старшей,
Приказы выполняющей и вечно недоспавшей!
У младших жизнь хорошая, а наше дело - дрянь:
Все слушайся и слушайся родителей и нянь!

Песня Карабаса-Барабаса и его кукол

(ст. Б. Окуджавы)

Карабас:
Сияет театральный купол,
Гостеприимен мой шатер!
Я властелин счастливых кукол
И полновластный дирижер.
Я покажу вам представленье,
Ах, это просто объеденье.
Пусть лопнут от злости Берлин и Париж!
Да здравствует слава, и я, и барыш!

Куклы:
Да здравствует наш Карабас дорогой!
Как сладко нам жить под его бородой!
И он никакой не мучитель,
А просто любимый учитель.

Карабас:
Эй, старики и молодые,
За то, что я творю добро,
Гоните ваши золотые
И не забудьте серебро.
Я покажу вам представленье,
Ах, это просто объеденье.
Все кассы открыты, бесплатно - шалишь!
Да здравствует слава, и я, и барыш!

Куклы:
Да здравствует наш Карабас дорогой!
Как сладко нам жить под его бородой!
И он никакой не мучитель,
А просто любимый учитель.

Песня козла

(ст. Д. Сухарева)

Как в закрытом ларьке торговали,
Торговали брюссельской капусткою,
И съезжались Козлы на своих, на своих,
На своих персональных авто...
И спешили они закусить,
Закусить знаменитой закускою...
А что пили они - никогда,
Никогда не узнает никто!

Кипучая жизнь,
Городская и сельская,
Романтика будней -
Капустка брюссельская!

Песня свиньи

(ст. Д. Сухарева)

Хороши мы, Свины,
Тем, что мы едины,
И хряки, и боровки -
Все на диво толстяки.

Плакать мы не плачем -
Только знай свинячим,
И хряки, и боровки -
Все у нас здоровяки.

Дорогой свинопас,
Нету нытиков средь нас:
И хряки, и боровки -
Все у нас - весельчаки!

Основою единства
Всегда должно быть свинство -
Иначе нам единство ни к чему.
А ежели мы, Свины,
Не будем все едины,
То сделают из свинов ветчину!

Песня слепцов

(ст. М. Светлова)

Ох, поет соловей на кладбище,
Над могилкой шумят тополя...
Сосчитай - сколько сирот и нищих
Навсегда схоронила земля.

Я стою перед близкой могилой,
Я давно свое счастье забыл...
Хоть бы где-нибудь, где-нибудь, милый,
Хоть какой-нибудь родственник был!

Ты живого меня пожалей-ка,
Ты слепого обрадуй во мгле.
Далеко покатилась копейка
По кровавой, по круглой земле!

Ни угла и ни теплой постели, -
По ослепшей земле мы идем,
Нашу долю заносит метелью,
Заливает осенним дождем...

Все богатство - клюка да веревка,
Все богатсто - считай, не считай...
Разменяй же, господь, сторублевку,
По полтинничку нищим подай!

Ты живого меня пожалей-ка,
Ты слепого обрадуй во мгле.
Далеко покатилась копейка
По кровавой, по круглой земле!

Песня старого петуха

(ст. С. Маршака)

Ко-ко-ко, кукареку!
Нет покоя старику!

Спать ложусь я вместе с вами,
А встаю я с петухами.

Не смыкаю ночью глаз:
В полночь петь мне в первый раз.

Только я глаза закрою,
Надо петь перед зарёю.

На заре опять встаю,
В третий раз для вас пою!

На часах стою я сутки,
А покоя ни минутки.

Ко-ко-ко! Кукареку!

Плач по брату

(ст. Е. Евтушенко)

С кровью из клюва, тепел и липок,
шеей мотая по краю ведра,
в лодке качается гусь, будто слиток
чуть черноватого серебра.

Двое летели они вдоль Вилюя.
Первый уложен был влет, а другой,
низко летя, головою рискуя,
кружит над лодкой, кричит над тайгой:

"Сизый мой брат, появились мы в мире,
громко свою скорлупу проломя,
но по утрам тебя первым кормили мать и отец,
а могли бы - меня.

Сизый мой брат, ты был чуточку синий,
небо похожестью дерзкой дразня.
я был темней, и любили гусыни
больше - тебя, а могли бы - меня.

Сизый мой брат, мы и биты и гнуты,
вместе нас ливни хлестали хлестьмя,
только сходила вода почему-то
легче с тебя, а могла бы - с меня.

Сизый мой брат, истрепали мы перья.
Люди съедят нас двоих у огня, -
не потому ль, что стремленье быть первым
ело тебя, пожирало меня?

Сизый мой брат, мы клевались полжизни,
братства, и крыльев, и душ не ценя.
Разве нельзя было нам положиться:
мне - на тебя, а тебе - на меня?

Сизый мой брат, я прошу хоть дробины,
зависть свою запоздало кляня,
но в наказанье мне люди убили
первым - тебя, а могли бы - меня...

Сизый мой брат...
Сизый мой брат...
Сизый мой брат..."

По несчастью или к счастью

(ст. Г. Шпаликова)

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.

Путешествие в обратно
Я бы запретил,
И прошу тебя, как брата,
Душу не мути.

А не то рвану по следу,
Кто меня вернет?
И на валенках уеду
В сорок пятый год.

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Путешествие в обратно
Я бы запретил,
И прошу тебя, как брата,
Душу не мути.

А не то рвану по следу,
Кто меня вернет?
И на валенках уеду
В сорок пятый год.

В сорок пятом угадаю,
Там, где - Боже мой! -
Будет мама молодая
И отец живой.

По пятнышку всё грязь

(ст. Д. Сухарева)

По пятнышку всю грязь вытравливаю,
По вошке свою мразь вылавливаю,
По капле из себя выдавливаю
Советского простого человека.

По капле из себя выдавливаю
Советского простого человека.

Не надо убеждать - борьба, борьба, борьба!
Не надо утешать - судьба, судьба!
А надо из себя выдавливать раба!
Выдавливаю...

А надо из себя выдавливать раба!
Выдавливаю...

Повыбью своих гнид, повыколочу блох -
Бесчестье, срамоту повыведу, даст бог!
С обеих своих щек повыведу, даст бог!
Дай срок! Дай срок! ...

Спасаю сам себя, а люди не спасут,
И нету мне суда - лишь собственный мой суд.
По капле из себя, по капле из себя,
По капле, по капле...

Под Новый год

(ст. С. Михалкова, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Говорят, под Новый год,
Что ни пожелается, -
Все всегда произойдет,
Все всегда сбывается.

Могут даже у ребят
Сбыться все желания,
Нужно только, говорят,
Приложить старания.

Не лениться, не зевать
И иметь терпение,
И ученье не считать
За свое мучение.

Говорят, под Новый год,
Что ни пожелается, -
Все всегда произойдет,
Все всегда сбывается.

Покуда есть охота

(ст. Б. Чичибабина)

Покуда есть охота,
покамест есть дурзья,
давайте делать что-то,
иначе жить нельзя.
Ни смысла и ни лада,
и дни, как решето, -
но чот-то делать надо,
хоть неизвестно что.

Ведь срок летуч и краток,
Вся жизнь - в одной горсти,
так надобно ж в порядок
хоть душу привести.
Давайте что-то делать,
чтоб духу не пропасть,
чтоб не глумилась челядь
и не кичилась власть.

Никто из нас не рыцарь,
Не праведник челом.
Но можно ли мириться
с неправдою и злом?

Давайте делать что-то
и - черт нас побери-
поставим Дон-Кихота
уму в поводыри!

Пусть наша плоть недужна
и безыходна тьма,
но что-то делать нужно,
чтоб не сойти с ума.
Уже и то отрада
у запертых ворот,
что все, чего не надо,
известно наперед.

Уже и то отрада
у запертых ворот,
что все, чего не надо,
известно наперед.
Покуда есть охота,
покамест есть дурзья,
давайте делать что-то,
иначе жить нельзя!

Понедельник

(ст. Г. Шпаликова)

Понедельник, понедельник,
Понедельник дорогой,
Ты пошли мне, понедельник,
Непогоду и покой.

Чтобы роща осыпалась,
Холодея на ветру,
И спала - не просыпалась
Дорогая по утру.

Чтобы роща осыпалась,
Холодея на ветру,
И спала - не просыпалась
Дорогая по утру.

Понедельник, понедельник,
Понедельник дорогой,
Ты пошли мне, понедельник,
Непогоду и покой.

Последняя попытка

(ст. Е. Евтушенко)

Последняя попытка стать счастливым,
Припав ко всем изгибам, всем извивам,
Лепечущей, дрожащей белизны,
И к ягодам, с дурманом, бузины.

Последняя попытка стать счастливым,
Как будто призрак мой перед обрывом -
И хочет прыгнуть ото всех обид,
Туда, где я давным-давно разбит.

Там, на мои поломанные кости,
Присела, отдыхая, стрекоза.
И муравьи спокойно ходят в гости,
В мои пустые, бывшие глаза.

Я стал душой, я выскользнул из тела,
Я выбрался из крошева костей,
Но в призраках мне быть осточертело,
И снова тянет в столько пропастей!

Влюбленный призрак пострашнее трупа!
А ты не испугалась - поняла;
И мы, как в пропасть, прыгнули друг в друга,
Но, распростерши белые крыла,

Нас пропасть на тумане подняла,
Нас пропасть на тумане подняла,
И мы лежим с тобой не на постели -
А на тумане, нас держащим еле.

Я призрак, я уже не разобьюсь.
Но ты - живая: за тебя боюсь!

Вновь кружит ворон с траурным отливом,
И ждет свежинки, как на поле битв,
Последняя попытка стать счастливым -
Последняя попытка полюбить,

Последняя попытка полюбить.

Почему всё это так? Чем я так влеку собак?

(ст. Д. Сухарева)

Почему все это так? Чем я так влеку собак? -
Задаю вопрос себе и лично богу. -
Обнажают псы клыки и сбиваются в полки
Стоит мне немного выйти на дорогу.

Обнажают псы клыки и сбиваются в полки
Стоит мне немного выйти на дорогу.

Это гадко, но это загадка!

Я поеду, я пойду, в поле Флинтеле найду,
Ду-а-ду, и флейта-козочка заблеет.
Мне бы козочку пасти, в песню розочку вплести,
Только свора нас наврядли пожалеет.

Вдоль забора опять несется свора!

Я кастрюли вам лужу, сам сквозь дырочку гляжу,
Я не жулик, не воришка, не барышник!
Почему ж средь бела дня все плевки летят в меня?
Почему в меня опять летит булыжник?

Это гадко, но это загадка!

Старый ребе так умен, но не знает даже он,
Но не знает даже он такого слова,
Чтоб собаки навсегда покраснели от стыда,
Чтоб исчезла навсегда людская злоба!

Чтоб собаки навсегда покраснели от стыда,
Чтоб исчезла навсегда людская злоба!

Почтальонка

(ст. Д. Сухарева)

- Почтальонка, почтальонка,
Тяжела ль тебе сума?
- Тяжела моя сума,
Тяжела моя сума:
Все газеты да газеты,
Дотащу ли их сама...
Дотащу ли их сама -
Тяжела моя сума.

- Почтальонка, почтальонка,
Далеко ль тебе тащить?
- Тяжела моя сума,
Тяжела моя сума:
Все журналы да журналы,
Стопудовые тома.
Стопудовые тома -
Тяжела моя сума.

- Почтальонка, почтальонка,
Обошла ли все дома,
- Обошла я все дома,
Обошла я все дома,
Разнесла газеты-письма -
Тяжела моя сума.
Обошла я все дома -
Тяжела моя сума.

- Почтальонка, почтальонка,
Ты снимай свою суму.
- Не могу снимать суму,
Не могу снимать суму:
Там на донце похоронка -
Не могу читать кому.
Там на донце похоронка -
Не могу читать кому.

Похоронка, похоронка, -
Серый камень на груди.
Серый камень на груди,
Стопудовый на груди.
Говорила баба Настя:
В почтальонки не ходи.
Говорила, говорила -
В почтальонки не ходи...
Почтальонка...

Прибалтийский романс

(ст. А. Володина)

Порабощенная страна!
Я нечиновный, несановный,
Но перед ней уже виновный,
Хоть это не моя вина.

Но перед ней уже виновный,
Хоть это не моя вина.

Наносят мелкие обиды...
Что делать - им стократ больней,
Терплю, не подавая вида,
За грех империи моей.

Терплю, не подавая вида,
За грех империи моей.

Притяженье звёздного пространства

(ст. Ю. Визбора)

Наверно, мы увидимся не скоро,
Поскольку улетаем далеко.
Наш порт - обыкновеннейшее поле
С сухой травой и с норами сурков.
В том поле, приготовленные к стартам,
Стоят без труб и весел корабли -
Ведь притяженье звездного пространства,
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.

Нам уходить от зелени и снега,
Нам постигать порядок неземной.
И каждый шаг, ведущий прямо в небо,
Оплачивать космической ценой.
И не забыты в этом славном братстве
Товарищи, что к цели не дошли,
Но притяженье звездного пространства
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.

Мы мчимся невеликою звездою
Над звездами вечерних городов,
Мы машем вам из космоса рукою,
Как машут с уходящих поездов.
И на Земле рожденный ветер странствий
Несет все дальше наши корабли -
Ведь притяженье звездного пространства
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.

Простите, простите, простите меня...

(ст. А. Володина)

Простите, простите, простите меня.
И я вас прощаю, и я вас прощаю.
Я зла не держу, это вам обещаю.
Но только вы тоже простите меня.

Забудьте, забудьте, забудьте меня.
И я вас забуду, и я вас забуду.
Я вам обещаю, вас помнить не буду.
Но только вы тоже забудьте меня.

Как будто мы жители разных планет.
Но вашей планете я не проживаю.
Я вас уважаю, я вас уважаю!
Но я на другой проживаю. Привет!

Прощание с Парижем

(ст. Д. Сухарева)

Напоследок дурацкий круиз
По прелестной и грязной реке
Вдоль прекрасных и грязных дворцов
Мимо вечных каштанов.

Мы огнями врезаемся в ночь, потому
Мимо наших бортов скачет свита,
Скачет свита в безумных лучах -
Мошки, мушки, букашки - свита.

И безумные наши лучи
Вырывают из тьмы берега,
И немытые своды мостов
Проплывают над нами.

А на стрелке того островка,
Где и я, было дело, сидел,
Там студенты в обнимку лежат -
Дети вечных каникул.

И безумные наши лучи
Вырывают студентов из тьмы,
И студенты, объятья разжав,
Слепо хмурятся свету.

Не буди, ослепление, дурь!
Не лети, мотылек, на огонь!
Не стреляй в меня бедный студент,
Как пойдет заваруха!

Мой джинсовый нечесанный брат,
Мой суровый возлюбленный сын,
Обнимайся с подружкой своей,
Я проехал, проехал, проехал!

Отгорели дурные лучи,
Отгремел карабельный джаз-бэнд,
А река все течет и течет,
И грязна, и прелестна.

Путешественник

(ст. Н. Матвеевой)

Серый мышонок Тарасик
Продал свой белый матрасик,
Продал свой стол и комод
И устремился в поход.

В лодке из корочки дынной
Плыл он по речке пустынной,
Плыл, догоняя паром,
Греб лебединым пером.

Вдруг непогода завыла,
Стало не видно залива,
Дынная корка трещит,
Серый мышонок пищит:

"Все-таки теплая норка
Лучше, чем дынная корка...
0х! Ай-ай-ай! Ой-ой-ой!
Я возвращаюсь домой!"

Серый мышонок Тарасик
Выкупил белый матрасик,
Выкупил стол и комод,
Тихо и мирно живет.

Но вечерами Тарасик
Думает: "Если бы разик,
Если бы раз или два
Мне увидать Острова!.."

Снова мышонок Тарасик
Продал свой белый матрасик,
Продал и стол, и комод,
Стал догонять пароход...

Вновь непогода завыла!
Снова не видно залива!
Снова наш бедный герой
Стал возвращаться домой.

Снова упрямый Тарасик
Выкупил белый матрасик,
Выкупил стол и комод.
Хлебную корку грызет...

Но временами Тарасик
Думает: "Только бы разик,
Только б разок или два
Мне увидать Острова!.."

Мне увидать Острова!
Мне увидать Острова!...

Район моей любви

(ст.Т. Жирмунской)

Молчи, район моей любви -
Четырнадцать кварталов счастья!
Меня за локоть не лови -
Я не хочу с тобой встречаться
Ни утром, ни в разгаре дня
(А вечера теперь короче!).
Ты не разыгрывай меня
И не разгуливай до ночи.

Не засекай, район любви,
Меня на каждом перекрёстке,
В пролёты лестниц не зови,
Не пачкай в краске и извёстке,
Не отводи оконных глаз
И не топи в тени скамеек...
Ты это делал тыщи раз -
Ты не откроешь мне америк!

Молчи, район моей любви...

Рождественская песенка

(ст. английские народные, перевод Д. Самойлова)

В первый день Рождества
Мне любовь поднесла
Куропатку.

В день второй Рождества
Мне любовь поднесла
Двух голубок и одну
Куропатку.

В третий день Рождества
Мне любовь поднесла
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

В день четвертый Рождества
Мне любовь поднесла
Четырех певчих птиц,
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

В пятый день Рождества
Мне любовь поднесла
Пять злаченых колец
Четырех певчих птиц,
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

В день шестой Рождества
Мне любовь поднесла
Шесть гусиных яиц,
Пять злаченых колец,
Четырех певчих птиц,
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

В день восьмой Рождества
Мне любовь принесла
Восемь добрых девиц,
Семь плывущих лебедиц,
Шесть гусиных яиц,
Пять злаченых колец,
Четырех певчих птиц,
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

В день десятый Рождества
Мне любовь принесла
Десять лающих собак,
Девять пляшущих гуляк,
Восемь добрых девиц,
Семь плывущих лебедиц,
Шесть гусиных яиц,
Пять злаченых колец,
Четырех певчих птиц,
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

На двенадцатый день
Мне любовь поднесла
Двенадцать котов,
Одиннадцать коров,
Десять лающих собак,
Девять пляшущих гуляк,
Восемь добрых девиц,
Семь плывущих лебедиц,
Шесть гусиных яиц,
Пять злаченых колец,
Четырех певчих птиц,
Трех наседок,
Двух голубок и одну
Куропатку.

Романс

(ст. Д. Самойлова)

Воссоздай, повтори, возверни
Жизнь мою, но ясней и короче,
Слей в единую ночь мои ночи
И в единственный день мои дни.

Слей в единую ночь мои ночи
И в единственный день мои дни.

День единственный, долгий, единый,
Ночь одна, что прожить мне дано.
А под утро отлет лебединый -
Крик один и прощанье одно.

А под утро отлет лебединый -
Крик один и прощанье одно.

Самоваро-паровозо-ветролёт

(ст. Ю. Мориц)

Самоваро...
Самоваро...
Самоваро-паровозо...
Самоваро-паровозо...

Самоваро-паровозо-ветролет!
Он летит, свистит, пыхтит и чай дает.
Он летит себе по небу и свистит,
И чаек для Дуси с Васей кипятит.

И чаек для Дуси с Васей кипятит.

Самоваро-паровозо-ветролет!
Самоваро-паровозо-ветролет!

Он летит себе по небу и свистит,
И чаек для Дуси с Васей кипятит.
Он летит, свистит, пыхтит и чай дает -
Самоваро-паровозо-ветролет!

Самоваро-паровозо-ветролет!

Самоваро-паровозо-ветролет!
Самоваро-паровозо-ветролет!

Семейная игральная

(ст. В. Левина, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Если дочка не упряма,
Если папа не сердит,
Если бабушка на маму
Исподлобья не глядит,
И хорошая игра
Начинается с утра, -
Значит, папа, мама, я,
Значит, папа, мама, я,
Значит, папа, мама, я -
Кто? - Хорошая семья!
Если мы играем вместе
В добрых пап и добрых мам,
Если распеваем песни
Всю неделю по утрам,
Нам не ссориться тогда
Удается без труда,
Потому что ты и я,
Потому что ты и я,
Потому что ты и я -
Кто? - Хорошая семья!

Сивцев Вражек

(ст. А. Володина)

В Москве есть переулок "Сивцев Вражек" -
Он длин и малость кривоват,
А где он расположен знает каждый:
Недалеко от улицы Арбат.

Сивцев Вражек, Сивцев Вражек -
Он длин и малость кривоват,
Сивцев Вражек, Сивцев Вражек -
Недалеко от улицы Арбат.

Он до сих пор не переименован,
И я скажу ответственно, что зря,
Поскольку, между нами говоря,
Названье это несколько хреново.

Сивцев Вражек, Сивцев Вражек -
Он длин и малость кривоват,
Сивцев Вражек, Сивцев Вражек -
Недалеко от улицы Арбат.

Я думаю, что Вражек не овраг -
Оврагов нет поблизости Арбата.
Мне кажется, что Вражек - малый враг,
С большими мы разделались когда-то!

А малых, малых ситцевых,
А малых ситцевых не выведем никак,
Сменить бы имя, сменить бы имя,
Сменить бы имя, коль нельзя из автомата!

Систола-диастола

(ст. Д. Сухарева)

А мы с Черсанычем сверчки запечные,
У нас с Черсанычем дела сердечные,
У нас с Черсанычем сердца натружены,
А, может, саночки, перенагружены.

Синица свистнула, сердечко вздрогнуло,
И снова, сызнова свеча неровная,
Сердечко стиснуло, замрешь опасливо,
И снова систола, за ней диастола.

Систола - диастола, систола - диастола,
Систола - диастола, и снова систола.
Систола - диастола, систола - диастола,
Систола - диастола, и снова систола.

А мы с Черсанычем сверчки запечные,
Нам петь бы самочкам сверчалки вечные,
Не столь застольные и алкогольные,
Сколь самоедные и сердобольные.

Стареют самочки, растут пацаночки,
А мы с Черсанычем все тянем саночки,
И любишь истово, и смотришь ласково
Под стуки чистые, под звуки ясные.

Систола - диастола, систола - диастола,
Систола - диастола, и снова систола.
Систола - диастола, систола - диастола,
Систола - диастола, и снова систола.

Сказка о песенке

(ст. Ю. Мориц)

Все козлята любят петь,
Все телята любят петь,
Все кудряшки на барашке
Любят песенки свистеть.

Тот, кто песенку поет иногда,
Тот от страха не умрет никогда.
А кто песенку всегда поет,
Тому лапу даже волк подает.

Все козлята любят петь,
Все телята любят петь,
Все кудряшки на барашке
Любят песенки свистеть.

Потому что, ай-яй-яй, ни за что
Слопать песенку не сможет никто,
А вот песенка в один присест,
Ой-ей-ей, даже волка съест.

Все козлята любят петь,
Все телята любят петь,
Все кудряшки на барашке
Любят песенки свистеть.

По причине-молодчине такой
Все лягушки поют за рекой,
Все кузнечики поют на лугу.
И могу ли я не петь? Не могу!

Все козлята любят петь,
Все телята любят петь,
Все кудряшки на барашке
Любят песенки свистеть.

Сказочка

(ст. Б. Заходера)

В чистом поле, в белом поле
Было всё белым-бело,
Потому что это поле
Белым снегом замело;
И стоял в том белом поле
Белоснежно-белый дом
С белой крышей, с белой дверью,
С беломраморным крыльцом.
Потолок был белый-белый,
Белизною пол блистал;
Было много белых лестниц,
Белых комнат, белых зал.
И в белейшем в мире зале
Спал без горя и забот,
Спал на белом одеяле
Совершенно чёрный кот.

Был он чёрен, словно ворон,
От усов и до хвоста,
Сверху чёрен, снизу чёрен -
Весь сплошная чернота!
Весь - сплошная чернота!

Слегка воздевши пальцы пушек...

(ст. С. Володина)

Слегка воздевши пальцы пушек
Освободительные танки
По городам ее прошли.
По городам ее прошли.

Чехословакия послушна,
Чехословакии останки
Лежат в пыли, лежат в пыли...
Лежат в пыли, лежат в пыли...

Чехословакия в пыли...

Взялись за новую работу,
Взялись за новую работу,
Теперь в пыли Афганистан,
Теперь в пыли Афганистан...

Тебе войска несли свободу,
Тебе войска несли свободу,
Несли, несли что ныне там,
Несли, несли что ныне там,

Теперь в пыли Афганистан...

Как много в этом мире пыли,
Орудья танков бьют, как били
По неизведанным дорогам,
Приподнимая пальцы строго,
Они еще, гремя, пройдут...

Свободы ждут,
Свободы ждут,
Свободы ждут
И там, и тут...

Свободы ждут и там, и тут...

Слон

(ст. А. Барто)

Спать пора! Уснул бычок.
Лег в коробку на бочок.
Сонный мишка лег в кровать,
Только слон не хочет спать.
Головой кивает слон,
Он слонихе шлёт поклон.

Слониха, слонёнок и слон

(ст. Ю. Мориц)

Слониха, слоненок и слон
Устали стоять в зоопарке,
И в море уплыли на синей байдарке
Слониха, слоненок и слон.
Да, да! Унеслись, да, да, унеслись вон туда!

Слониху, слоненка, слона
Пушистые волны качали,
И детской улыбкой дельфины встречали
Слониху, слоненка, слона.
Да, да! И слоны, и слоны улыбались тогда!

Слонихе, слоненку, слону
Глоток задушевности нужен, -
Дельфины устроили дружеский ужин
Слонихе, слоненку, слону.
Да, да! И меня, и меня пригласили туда!

Слониху, слоненка, слона
Дельфины любили, как братья, -
Прощаясь они заключили в объятья
Слониху, слоненка, слона.
Да, да! И меня, да, да, и меня заодно!

Слониха, слоненок и слон
В авоську сложили подарки,
И в Химки вернулись на синей байдарке
Слониха, слоненок и слон.
Да, да! Не бросают, не бросают слоны малышей!

Слониху, слоненка, слона
Встречал слоновод знаменитый,
И бал ожидал на веранде открытой
Слониху, слоненка, слона.
Да, да! Я с верблюдом, я с верблюдом плясала тогда!

Слониха, слоненок и слон
Во сне по дельфинам тоскуют,
И хоботом ищут капусту морскую
Слониха, слоненок и слон.
Да, да! Спят и видят - любимое блюдо свое!

Слонихе, слоненку, слону
Морская капуста приятна.
Дельфины во сне ее шлют, вероятно,
Слонихе, слоненку, слону.
Да, да! По своей, да, да, по своей доброте!

Слониха, слоненок и слон
От нежности рты открывают,
Глаза закрывают и нам напивают
Слониха, слоненок и слон.
Да, да! О мечте, да, да, о мечте, о мечте!

Смерть царя Ивана

(ст. Д. Самойлова)

Помирает царь, православный царь!
Колокол стозвонный раскачал звонарь.
От басовой меди облака гудут.
Собрались бояре, царской смерти ждут.
Слушают бояре колокольный гром:
Кто-то будет нынче на Руси царем?

А на колокольне, уставленной в зарю,
Весело, весело молодому звонарю.
Гулкая медь,
Звонкая медь,
Как он захочет, так и будет греметь!

"Где же то, Иване, жены твои?"
"В монастырь отправлены,
Зельями отравлены..."
"Где же то, Иване, слуги твои?"
"Пытками загублены,
Головы отрублены..."
"Где же то, Иване, дети твои?"
"Вот он старший - чернец,
Вот он младший - птенец.
Ни тому, ни другому
Не по чину венец..."
"Где же, царь-государь, держава твоя?"
"Вот она, Господи, держава моя..."

А на колокольне, уставленной в зарю,
Весело, весело молодому звонарю.
Он по сизой заре
Распугал сизарей.
А может быть, и вовсе не надо царей?
Может так проживем,
Безо всяких царей,
Что хочешь- твори,
Что хошь- говори:
Сами себе цари,
сами государи.

Лежит Иван, в головах свеча.
Лежит Иван, не молитву шепча.
Кажется Ивану, что он криком кричит,
Кажется борярам, что он молча лежит,
Молча лежит, губами ворожит.
Думают бояре: хоть бы встал он сейчас,
Хоть потешил себя, попугал бы он нас!

А на колокольне, уставленной в зарю,
Весело, весело молодому звонарю.
Раскачалась звонница -
Донн-донн!
Собирайся, вольница,
На Дон, на Дон!

Буйная головушка,
Хмелю не проси!..
Грозный царь преставился на Руси.

Господи, душу его спаси...

Снег

(ст. С. Михалкова, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Снег! Снег! Снег!
Снег кружится,
Снег ложится -
Снег! Снег! Снег!
Рады снегу зверь и птица.
Снег! Снег! Снег!
Снег кружится,
Снег ложится.
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!

У щенка на черной спинке
Тают белые снежинки.

Выпал снег - упал мороз!
Кошка снегом моет нос.

Снего-снего-снегопад!
Хватит дела для лопат.

Возят снег грузовики
От домов и до реки.

Снег! Снег! Снег!...
Ля, ля, ля, ля, ля, ля, ля,
Снег! Снег! Снег!...
Ля, ля, ля, ля, ля, ля, ля.

Только снежные завалы
Разобрали самосвалы -
Он опять летит, кружится
И на все вокруг ложится -
Снег! Снег! Снег!
Снег кружится,
Снег ложится.
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!

Только дворник, только дворник
Говорит: - Я этот вторник
Не забуду никогда!
Снегопад для нас - беда!
Снег! Снег! Снег!
Снег кружится,
Снег ложится.
Рады снегу зверь и птица,
И, конечно, человек!

Снегурочка

(ст. И. Уткина)

Любовь моя, снегурочка,
Не стоит горевать!
Ну, что ты плачешь, дурочка,
Что надо умирать?

Умри, умри, не жалуясь...
Играя и шутя,
Тебя лепило, балуясь,
Такое же дитя.

Лепило и не думало,
Что не весёлый смех -
Живую душу вдунуло
Оно в холодный снег!

И что, когда откружится
Безумный этот вихрь,
Останется лишь лужица
От радостей твоих...

Снежный вальс

(ст. Г. Иванова)

Этот вальс прозвучит для вас,
сли даже кругом тишина,
сли кончились все слова
И осталась печаль одна.

Год пролетел, как сон,
В поле метель улеглась,
ли звенят в унисон -
Начинается снежный вальс.

И легко, и беззаботно,
И безумно, и беспечно
Скрылось все за поворотом,
Улетая в бесконечность.

Я, как снег, в ладонях таю,
Я и первый, и последний
В снежном вальсе улетаю
По расстаявшему снегу.

И куда летишь не знаешь,
И зачем летишь со мною?
Я ведь в небо улетаю
Над землею голубою.

Не клади на плечи руки,
Не смотри, не улыбайся
В этом вихре, в этом круге -
В бесконечном снежном вальсе!

Этот вальс - для вас...

Сон о Марии

(ст. А. Тарковского)

Мне в черный день приснится высокая звезда,
Глубокая криница, студеная вода
И крестики сирени в росе у самых глаз,
И больше нет ступеней, и тени спрячут нас.

И если вышли двое на волю из тюрьмы,
Так это мы с тобою - одни на свете мы.
И мы уже не дети, и разве я не прав,
Когда всего на свете светлее твой рукав.

Что с нами ни случится в мой самый черный день,
Мне в черный день приснится криница и сирень,
И тонкое колечко, и твой простой наряд,
И на мосту за речкой колеса простучат.

На свете все проходит и даже эта ночь,
Проходит и уводит тебя из сада прочь.
И разве в нашей власти вернуть свою зарю,
На собственное счастье я, как слепой, смотрю.

Стучат. Кто там? Мария? Отворишь дверь. Кто там?
Ответа нет... Живые не так приходят к нам.
Их поступь тяжелее и руки у живых
Грубее и теплее незримых рук твоих.

Где ты была? Ответа не слышно на вопрос.
Быть может, сон мой - это невнятный стук колес...
Там на мосту за речкой, где светится звезда,
И кануло колечко в криницу навсегда...

Что с нами ни случится в мой самый черный день,
Мне в черный день приснится криница и сирень,
И тонкое колечко, и твой простой наряд,
И на мосту за речкой колеса простучат.

Там на мосту за речкой колеса простучат.

Сон-кино

(ст. Ю. Мориц)

На дворе темным-темно.
Я лежу, смотрю кино:
Сон присел на табуретку,
Вышивает птичью клетку,
В клетке пляшет крокодил!..
Как он в клетку угодил?

За окном темным-темно.
Я лежу, смотрю кино:
В клетке пляшет крокодил!..
Как он в клетку угодил?

Вот проснемся,
Вот проснемся,
Вот проснемся,
Разберемся!

Сонет 66

(ст. У. Шекспира, перевод С. Маршака)

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,

И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,

И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг,
Но как тебя покинуть, милый друг!

Сонет 76

(ст. У. Шекспира, перевод С. Маршака)

Увы, мой стих не блещет новизной,
Разнообразьем перемен нежданных.
Не поискать ли мне тропы иной,
Приемов новых, сочетаний странных?

Я повторяю прежнее опять,
В одежде старой появляюсь снова.
И кажется, по имени назвать
Меня в стихах любое может слово.

Все это оттого, что вновь и вновь
Решаю я одну свою задачу:
Я о тебе пою, моя любовь,
И то же сердце, те же силы трачу.

Все то же солнце ходит надо мной,
Но и оно не блещет новизной.

Старинная баллада

(ст. Ф. Ветрова)

Король в Ноттингене мрачен сидит,
Вино пурпурное пьет.
"Готов мой корабль, но где капитан,
Что в море его поведет?"

Сто весёлых лягушат

(ст. О. Дриза, перевод Г. Сапгира)

Сто веселых лягушат
На кораблике спешат,
На кораблике спешат
В край веселых индюшат.

Сто веселых индюшат
На кораблике спешат,
На кораблике спешат
В край веселых лягушат.

Вот приплыли лягушата
В край веселых индюшат.
- Где же ваши индюшата?
- Все в гостях у лягушат.

Вот приплыли индюшата
В край веселых лягушат.
- Где же ваши лягушата?
- Все в гостях у индюшат.

Так уже сто лет подряд
Ожидают, говорят,
Лягушата индюшат,
Индюшата лягушат.

Стояла плохая погода...

(ст. Р. Мухи)

Стояла плохая погода,
На улице было сыро.
Шел человек по городу
И ел бутерброд без сыра.

Стояла плохая погода,
На небе луна погасла.
Шел человек по городу
И ел бутерброд без масла.

Стояла плохая погода,
Сердито хмурилось небо.
Шел человек по городу
И ел бутерброд без хлеба.

Стояла плохая погода,
Низко летали сфинксы.
Шел бутерброд по городу
И ел человека в джинсах.

Сыну

(ст. Ю. Мориц)

- Я с тобой! - Нельзя, любимый!
Не надейся, не возьму -
В те края дорогой мнимой
Едут все по одному.

Едут все по одиночке,
Не обидишь - не убъют,
Поделили речь на строчки,
Странным голосом поют.

На кобыле, на верблюде,
На косуле, на осле
Едут, едут эти люди,
Кто в карете, кто в седле...

Кто в мундире, кто во фраке,
Камерюнкер, лейбгусар -
Едут рядышком во мраке
И торговец, и корсар.

Кто в халате, кто в кирасе,
Кто при пуле, кто в петле...
Я не езжу на пегасе -
Я летаю на метле.

- Я с тобой! - Нельзя, любимый!
Не надейся, не возьму -
В те края дорогой мнимой
Едут все по одному.

В те края дорогой мнимой
Едут все по одному...

Сытым

(ст. Э. Межелайтиса, перевод А. Передреева)

Поэты лгут,
Их проповедь порочна,
Пусть их мечты красивы и чисты,
Они вам лгут,
Чтоб заманить нарочно
В болото жизни,
В омут нищеты...

От пятен сделок
Не отмыть вам руки.
Не слушайте - глупы их небеса,
Они сулят вам рай - пустые звуки,
Лирические шутки, словеса...

И никогда да слушайте поэтов!..

Не верьте им,
Они лишат вас мигом
Машины вашей,
Виллы и банкнот -
Ведь наслаждаться их убогим миром
Лишь неудачник может и банкрот...

Не слушайте -
Берите, не зевайте,
Покуда можно - грабьте белый свет,
И жизнь себе
Такую создавайте,
Где неуместным кажется поэт...

И никогда не слушайте поэтов!..

Не верьте им,
Их проповедь порочна,
Большие мастера высоких слов,
Они в беду заманят вас нарочно -
Гоните прочь безумцев и лжецов!..

И никогда не слушайте поэтов!..

Талисман

(ст. Ю. Мориц)

Позади туман, впереди туман,
На груди, как пламя, бьется талисман...

Впереди туман, позади туман,
На груди, как пламя, бьется медный талисман.
Он меня нашел ночью на ветру,
Когда сердце провалилось в черную дыру.
Кто его позвал? Кто его просил?
Разве знает, что хранит он из последних сил?

Позади туман, впереди туман,
На груди, как пламя, бьется талисман...

Первая любовь - битое стекло,
В эти трещины-морщины время утекло.
У второй любви ни кровинки нет,
Спит на звездах, изменяя лучшей из планет.
А у третьей пух нежный над губой,
Левый глаз у ней зеленый, правый голубой.

Говорю ей: "Дай мне побыть с тобой!
Расскажу, что будет с нашею судьбой!"

Будет вечный труд, мальчик будет муж,
Будут битвы и молитвы за спасенье душ.
Будет то, что есть миллионы лет,
Потому что быть не может с нами чего нет.
Позади туман, впереди туман,
На груди, как пламя, бьется медный талисман.

Счастлива ты, мать! Путь твой осиян!
На все стороны Вселенной светишься от ран!
Грешная ты плоть, святый путь - Земля,
На все стороны Вселенной жизни тайный план.

Позади туман, впереди туман,
На груди, как пламя, бьется талисман...

Танька Визбор и Анька Визбор

(ст. Д. Сухарева)

Танька Визбор и Анька Визбор!
Это вы, дорогие, вы
Осеняли щенячьим визгом
Ночи Визбора и Москвы.

И мелодия тихая, тихая
Вдруг являлась из тьмы ночной,
И отец табачком попыхивал
И посапывал над струной.
И мелодия тихая, тихая
Вдруг являлась из тьмы ночной,
И отец табачком попыхивал
И посапывал над струной.

Все, что Визбор у музы вызнал,
Все, что, вызнав, отдал словам,
Анна Визбор, Татьяна Визбор,
Это вам, дорогие, вам!

Все, что ходики, тикая, тикая,
Не предали забвенью, нет:
И мелодии нежность дикая,
И отцовский ночной "Привет".

Старый хрыч с животом отвислым,
Я брожу, как понурый пес,
А завижу девицу Визбор,
Омолаживаюсь всерьез.

И мелодия тихая, тихая -
Давний дар суеты ночной -
Снова вспыхивает, вспыхивает
Надо мною и над Москвой.
И мелодия тихая, тихая -
Давний дар суеты ночной -
Снова вспыхивает, вспыхивает
Надо мною и над Москвой.

Надо мною и над Москвой.

Телега

(ст. М. Светлова)

Мы с тобой, товарищ,
Не заснули все ночь,
Все мечтали - гадали,
Как нам людям помочь?

Все мечтали - гадали,
Как нам людям помочь?

Вот в предутреннем небе,
Над землею горя,
На красивой телеге
Выезжает заря.

Не заснем мы, товарищ, -
Надо нам обсудить,
Как на эту телегу
Всех людей усадить.

Три фигурки

(ст. Е. Евтушенко)

По Петрозаводскому перрону,
Зыбкому, как будто-бы парому,
Шла моя любимая с детьми.
Дети с ней почти бежали рядом,
И меня упрашивали взглядом,
И меня упрашивали взглядом:
"Папа, ты на поезд нас возьми!"

И меня упрашивали взглядом:
"Папа, ты на поезд нас возьми!"

Что-то в тебе стало от солдатки -
Все разлуки - словно игры в прятки.
Вдруг потом друг-друга не найти?
Женщины в душе всегда готовы,
Молча перейти из жен во вдовы -
Потому их так пронзают взоры,
Железнодорожного пути.

На перроне став, почти у края,
Три фигурки уменьшались, тая.
Три фигурки - вся моя семья...
Монументы - мусор, как окурки,
Что осталось? Только три фигурки...
Что осталось? Только три фигурки.
Родина предсмертная моя.

Монументы - мусор, как окурки,
Что осталось? Только три фигурки...
Что осталось? Только три фигурки.
Родина предсмертная моя.

Турецкий мышонок

(ст. О. Дриза, перевод Г. Сапгира)

Турецкий мышoнок -
Веселый бедняк -
Нашел возле дома
Турецкий пятак.
Мышoнок находку
В платок завернул,
И он побежал
По дороге в Стамбул.

Хотел он купить
На турецкий пятак
Турецкую феску,
Турецкий табак
И пару красивых
Турецких усов
В турецкой лавчонке
У старых часов.

Но дождик турецкий
В Стамбуле идет.
Мышoнок дрожит
У турецких ворот.
А стражник усатый
му говорит:
- По случаю дождика
Город закрыт.

Туристическая весёлая

(ст. С. Крылова)

По горам, лесам зелёным,
По тропинкам вдоль реки
Мы, как сказочные гномы,
Тащим наши рюкзаки.
Нам не страшен дождик сильный,
Льёт - а мы весёлые!
Чуть к дождю - одежду скинем
И шагаем голые.

Турупта, турупта, та...

Мы шагаем через сёла
И дороги грязные.
Мы такой народ весёлый -
Поём песни разные.
Только песен этих мало, -
На стоянку встанем мы
И танцуем как попало,
Хоть по-обезьяннему!

Турупта, турупта, та...

У лошади была грудная жаба

(ст. Г. Шпаликова, А. Галича)

У лошади была грудная жаба,
А лошади - послушное зверьё.
И лошадь на парады выезжала,
Но маршалу про это - ничего.

А маршала сразила скарлатина,
Она его сразила наповал.
Но маршал был выносливый мужчина,
И лошади об этом не сказал.

И этот факт великая эпоха
Воспела в бодрых песнях и стихах;
Хоть лошадь та давным-давно издохла,
А маршала
А маршала
А маршала сгноили в Соловках.

Утренняя песенка

(ст. В. Левина, муз. С. Никитина, В. Берковского)

Ходят бабушкины туфли
За стеною взад-вперед.
Если бабушка на кухне,
Значит утро настает.
Улетают с неба звезды,
Кошка спрыгнула с дивана.
Я ложился - было поздно,
Я ложился - было поздно,
Я проснулся - стало рано!

Повернулся шар земной
К солнцу нашей стороной.
Повернулся шар земной -
Я проснулся. Кто со мной?

А со мной проснулись птицы,
И автобусы не спят,
В зоопарке льву не спится,
Будит львица сонных львят.
"День идет!" - трубит слониха.
Загорелась неба кромка.
Я ложился - было тихо,
Я ложился - было тихо,
Я проснулся - стало громко.

Повернулся шар земной
К солнцу нашей стороной.
Повернулся шар земной -
Я проснулся. Кто со мной?

Хорошо быть стариком!

(ст. Ю. Мориц)

Старики не ходят в школу -
Хорошо быть стариком!
Никаких тебе диктантов,
Никаких тебе контрольных,
Никаких тебе задачек,
И уроков никаких.

Старики стихов не учат,
Ич уроками не мучат,
За прогулы их не жучат,
Их не мучат, их не жучат,
И не надо на помойку бегать с мусорным ведром

Старики не ходят в школу -
Хорошо быть стариком!
Никаких тебе грамматик,
Ни противных арифметик,
Чтений, пений, рисований,
Приставаний с дневником.

Старики стихов не учат,
Ич уроками не мучат,
За прогулы их не жучат,
Их не мучат, их не жучат,
И не надо на помойку бегать с мусорным ведром

Четыре Роберта

(ст. Д. Сухарева)

У Роберта Кеннеди куча детей,
А должность только одна.
А в нашем КБ до хрена должностей,
А деточек нет ни хрена.

Роберт, Роберт, Роберт-Боб,
Спросить бы за это с кого б?

У Роберта Скотта был спирта запас, -
И то не дошел человек.
А мы здесь доходим, но все же у нас
В запасе нет спирта вовек.

Роберт, Роберт, Роберт-Боб,
Спросить бы за это с кого б?

У Роберта Фишера мозг - автомат,
Играть хоть до ночи готов.
А в нашем КБ если мат, так уж мат
Без всяких там сложных ходов.

Роберт, Роберт, Роберт-Боб,
Спросить бы за это с кого б?

А Роберт Рождественский верно сказал,
Что юность мужает в борьбе.
Мы лозунгом этим украсили зал
В своем перспективном КБ.

Роберт, Роберт, Роберт-дуб,
За то ты нам, юным, и люб!

Чудо-зеркало

(ст. М. Карема, перевод М. Кудинова)

Мудрый маг чудо-зеркало создал.
Отражались в том зеркале души.
И у многих вельмож в королевстве
Был душевный покой нарушен.

Чудо-зеркало спрятали в замке,
Этот замок был пуст и заброшен...
Глянул в зеркало волк и увидел,
Что по сути он зверь хороший.

Но однажды надумал король
Посмотреть на своё отраженье,
И увидел он хищную птицу,
Всем грозящую уничтоженьем.

Чудо-зеркало тут же разбили,
Мудрый маг был коварно задушен,
И теперь зеркала во дворце
Отражают лицо, а не душу.

Шавка

(ст. Б. Заходера)

Шавка очень громко лает.
Шавка очень твёрдо знает:
Тот, кто громче скажет "гав",
Тот всегда и будет прав.

Тот, кто громче скажет "гав",
Тот всегда и будет прав!

Шёл трамвай десятый номер

(ст. С. Михалкова)

Шел трамвай десятый номер,
Шел трамвай десятый номер,
Шел трамвай десятый номер,
Шел трамвай десятый номер.

Шел трамвай десятый номер
По бульварному кольцу.
В нем сидело и стояло
Сто пятнадцать человек.

Люди входят и выходят,
Продвигаются вперед.
Пионеру Николаю,
Пионеру Николаю,
Пионеру Николаю
Ехать очень хорошо.

Он сидит на лучшем месте -
Возле самого окна.
У него коньки под мышкой:
Он собрался на каток.

Вдруг на пятой остановке,
Опираясь на клюку,
Бабка дряхлая влезает
В переполненный вагон.

Люди входят и выходят,
Продвигаются вперед,
Николай сидит, скучает,
Николай сидит, скучает,
Николай сидит, скучает,
Бабка рядышком стоит.

Вдруг вагон остановился
Возле самого катка,
И из этого вагона
Вылезает пионер.

На свободное местечко
Захотелось бабке сесть,
Оглянуться не успела,
Повернуться не успела,
Шевельнуться не успела -
Место занято другим.

Пионеру Валентину
Ехать очень хорошо.
Он сидит на лучшем месте,
Возвращается с катка.

Люди входят и выходят,
Продвигаются вперед,
Валентин сидит, скучает,
Бабка рядышком стоит.

Этот случай про старушку
Можно дальше продолжать.
Но давайте скажем в рифму:
- Старость надо уважать!

Я шагаю по Москве

(ст. Г. Шпаликова)

Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое? - сквер направо
И налево тоже сквер.

Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил,
Горевал, лежал в постели,
Говорил, что он простыл.

Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое? - сквер направо
И налево тоже сквер.

Кто-то, я не знаю, кто,
А скорей всего, никто, -
У подьезда на скамейке
Человк сидит в пальто.

Человек он пожилой.
На Арбате дом жилой,
В доме летняя еда,
А на улице среда
Переходит в понедельник
Безо всякого труда.

Голова моя пуста,
Как пустынные места,
Я куда-то улетаю,
Словно дерево с листа.

Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое? - сквер направо
И налево тоже сквер.

Я к вам травою прорасту

(ст. Г. Шпаликова)

Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться,

Однажды утром зацвести,
Пока ее никто не видит...
А уж на ней роса блестит
И сохнет, если солнце выйдет.

Оно восходит каждый раз
И согревает нашу землю,
И достигает ваших глаз,
А я ему уже не внемлю.

Не приоткроет мне оно
Опущенные тяжко веки,
И обо мне грустить смешно,
Как о реальном человеке.

А я - осенняя трава,
Летящие по ветру листья,
Но мысль об этом не нова,
Принадлежит к разряду истин.

Желанье вечное гнетет -
Травой хотя бы сохраниться.
Она весною прорастет
И к жизни присоединится.

Close Window