Жил Хайям, пил вино и писал рубаи.
Что того рубая там – да кто устоит!
Брошу оды вершить и займусь рубаями,
Рубаев нарубаю – то будут мои.

Не люблю я царящей у трона возни.
Кто пролез на престол – проходимцы одни.
О, Аллах, тот кто правит сегодня застолье, -
Вот достойный правитель, продли его дни!

Мы горюем в молчаньи и плачем стихом
По тому, кто на кладбище нами влеком.
О счастливом рабе, получившем свободу,
Горько плачут друзья, что сидят под замком.

На краткий миг оставив свой кувшин,
Я попадаю в царство вечной лжи.
Велик Аллах, что он не заставляет
Меня с сим мигом пагубным спешить.

Едва взгляну в свой край со стороны –
Мои слова хулительно-скверны.
Прости, Аллах, готов продать я душу,
Чтоб мне пропасть!.. из этакой страны.

Почему же, - спросил меня юный пиит, -
Ни газелей, ни од, а одни рубаи?
Я ответил, отведавши мудрости чашу,
То, наверное, долгие годы мои.

О, Аллах, ты слишком строг,
Если, глядя между строк,
День и ночь с бессонной музой –
Тоже числишь за порок.

Скажут: «Дом наш прекрасен», - ты этому верь.
Скажут: «Лучше нет в мире подлунном», - не верь.
Скажут: «Видишь, отсюда никто не уходит», -
Отвечай: «В нем, наверное, крепкая дверь».

Только мудрые счастливы, о Бируни.
Мимолётное с вечным и ты едини:
Ты друзьям и кувшину яви постоянство,
А жену выбирай на ближайшие дни.

Луноликая, с кем поутру мы встаём,
Что до ночи ты в зеркальце ищешь своём?
Мы одною любовью давно уже живы:
Твой божественный лик обожаем вдвоём.

Что-то глаз мне не кажет старинный мой друг.
Говорят, с ним случилось несчастие вдруг.
Говорят, он несчастный на кобре женился –
Что ж, мы сами себе выбираем подруг.

Как бескорыстна женщина всегда,
Когда с разводом в дом идет беда.
- Ключ положи, любимая, и с богом!
Скорей из камня вытечет вода.

Пришел ко мне мой друг, устав в делах,
Искать уюта с чашей у стола.
Присядь-ка на пол, я на днях развелся,
Сидим в дому, - и то – велик Аллах!

Ты не тогда гляди в ее лицо,
Когда наденешь на нее кольцо.
Когда ты эту женщину оставишь, -
Тогда увидишь ты ее лицо.

Ты меня попрeкаешь, о библиофил,
Тем, что все пропивая я книг не копил.
Ты скопил сто томов, не впитавши ни строчки,
Я же выпил до капли все то, что купил.

Направлясь в кабак, повстречал я ханжу.
Он воскликнул: «Поэт! Пьешь вино ты, гляжу!
Ты, ученый, - и пьешь!» Я ответил на это:
«Ты не пьешь. Что еще о тебе я скажу?»

Ханжа! За трезвость ратуя давно,
Проклятым зельем ты назвал вино.
Но все твои потуги на веселье –
Убогий фарс, и стыдно и смешно.

А вам я, сукины сыны,
Скажу, и помнить вы должны:
Я, если пьян, - то совершенно,
Вы ж совершенства лишены!

Свой кувшин Бируни уже спрятал давно.
Чтобы запах ушел, отворю я окно,
Виноградную костичку в землю зарою,
Догадайся теперь, что я делал вино.

Если очень давно нас не пилит жена,
Все равно она этим заняться должна.
Если нынче скандала опять не случится –
Буду знать, что неверного любит она.

Друг приходит и кажется очень мне злым.
Говорит он, что все мы, влюбляясь, ослы.
Он жену из гарема украл без калыма,
А теперь ею платит другому калым.

Почему не бранит меня снова мулла!
У служителя веской причина была:
Он в положенный час не свершил бы намаза,
Если б я не извлек его из-под стола.

Если царь всемогущий зовет во дворец,
Если девушки манят сияньем колец,
Понимай это так: если любишь свободу –
Ты из всех негодяев последний подлец.

Мой друг женился – это ли вина,
Что не поставил он друзьям вина.
Прийдет в слезах – тогда и объясню я,
Что не заменит нас ему жена.

Вся Фатима - целебный телу крем,
Руфь знает суть, Лу - букву теорем.
Аллах, ты всех в одной соединил бы,
Мне, бедняку не прокормить гарем.

Этой башне , конечно, идти бы на слом,
Но правитель, умельцев собрав за столом,
Приказал ее наново всю перестроить,
Сохраняя до градуса тот же уклон.

Что так лютуют наши палачи!
Все объяснимо, друг мой, не кричи.
У них вверху, похоже, перестройка.
На нас летят оттуда кирпичи.

Ты берешь две жены: для ума и телес.
Я скажу: двоекратно ты будешь нелеп.
Мудрый форму не станет делить с содержаньем.
Ты с прекрасною глуп, а с премудрою слеп.

Сын сестры моей в кожанку стражника влез.
Я скажу ему, мудро валя дикий лес:
Мудрый в форме не станет искать содержанья,
А тебя эта форма содержит, подлец.

Мой правитель решил, чтобы, как в старину
Всем неверным опять объявили войну.
Я сказал ему: мудрый, конечно не станет...
Он ответил: пусть мудрый покинет страну.

Мой друг сказал мне: не тяни резину,
Побрейся, душ и в десять - к магазину.
Мой друг, тебя я должен огорчить:
Я ровно в девять пьян был вдребезину.

Что ты предложишь спутнику, поэт?
Он не поймёт твой вычурный сонет.
Наполни чашу и тогда, конечно
Тебя он будет слушать... или нет.

Не к лицу мне за ваши святыни стоять
Но скажу отменившему Бога, как ять-
Чтобы храмы ломать не потребно искусство.
Непотребен, кто бил, не умея ваять.

Да если б знал отец моих отцов
Чего мне стоит сохранить лицо -
Он никого из них не зачинал бы
И меньше в мире было б подлецов.

Стихотворцев почти перестали вязать
Дерзких разве, чтоли не просят дерзать
Жаль, что сильным всегда не хватает бумаги
Для того, кому есть, что о них рассказать.

Если я из стакана отпил только треть
На меня слишком странно не нужно смотреть
Нашим трезвым врагам это слаще боржома,
Если я умудрюсь от вина умереть.

До свадьбы был я рыцарь и герой
Теперь жена – гора, я под горой.
О, почему ума мне не хватило
Сказать – позволь назвать тебя сестрой.

Когда я, как рыба, стихи отмечу
Ты просто похлопай меня по плечу.
Отдай мне лишь должное, если сумеешь.
Я той же монетой тебе отплачу.